Наконец все усаживались за поздний ужин.
– Здравствуй, Агалычка!!! (секундная пауза) – Гип-гип – УРА!!! – зычным, командным голосом провозглашал традиционный первый тост Коля.
– Ура! -Ура! -Ура! – дружно, по-армейски коротко, рявкала в ответ компания, включая детей.
– Неужели все это будет без меня? И какого черта мне делать в Обкоме? Что от этого изменится? Испорченное мясо станет неиспорченным? Или холодильник сам по себе заработает? Что я – мастер-электрик? Я не хочу, не хочу париться в 40-ка градусной жаре эти два дня! – с отчаянием думала Аня.
Она взяла лист бумаги, ручку и написала:
«Председателю Горпотребсоюза Хафизову Г. Р.
От Литвиновой А. С.
Заявление
Прошу предоставить мне очередной трудовой отпуск с последующим увольнением по собственному желанию.
Литвинова А. С. 08 07 85г
Молча встала и положила заявление Рустамову на стол.
– Что-о-О-О-О!!! – заорал Рашид – Никаких заявлений!! Никаких!!!
Он разорвал в клочья поданный листок и топнул по ним ногой.
Аня пожала плечами, написала второй экземпляр и отнесла его секретарше:
– Зарегистрируй, Лен?
– Ты, что? Чекнулась? – прочитав, удивилась Лена.
– Да надоело все. Не хочу больше, что б на меня орали, не хочу быть козлом отпущения…
– Ну? И куда ты пойдешь?
– Не знаю, пока никуда.
– Анька, не дури, подумай, здесь хоть и зар. плата маленькая, зато все по СВОИМ ценам можно достать – и мясо, и сливочное масло, и шмотки! Да за одни Югославские сапоги, если брать в магазине, надо переплатить рублей 40! Это же половина твоей получки! А ты позавчера их взяла здесь за 65р.! Нет, Ань, ты «тронулась» чуток. Регистрировать не буду, пока Рашид не подпишет!
Аня взяла листок, повертела его в руках и бросила в урну: «Ленка права, нельзя мне уходить, в магазинах ничего нет, что бы что-то купить, надо унижаться перед продавцами, просить, дико переплачивать, а потом еще, приятно улыбаясь, униженно благодарить за то, что соизволили тебе продать в тридорога.. Нет уж, видно судьба у меня такая…»
Аня посмотрела на часы, стрелки показывали 16—40. В пятницу рабочий день заканчивался на 12 минут раньше, чем обычно. Через 8 минут можно идти домой…
Почему укоротили пятницу именно на 12 минут, а не на 10, или – 15 – никто не знал. Кто-то в далекой «умной» Москве кропотливо высчитывал рабочие часы и минуты за неделю, за месяц, за год – и вот такая арифметика у них получилась…