С другой стороны, Эма не преуменьшала последствий полученной травмы. Да, конечно, она иногда вспоминала об изнасиловании, занимаясь любовью в сортире. Но точно так же она могла вспоминать о нем в метро или перед телевизором. Она всегда думала о нем, но как-то мимолетно. Возникал некий образ, на котором она не фиксировалась, так как не хотела, чтобы он ложился грузом на ее жизнь. Чтобы ее жизнь вертелась вокруг него и сводилась к нему. Изнасилование всегда присутствовало, потому что стало частью ее естества, но она ощущала себя разной и отказывалась признавать, что этот эпизод, каким бы жестоким и мощным он ни был, все предопределил.
Что образует нашу индивидуальность? В Эминых глазах, изнасилование, безусловно, было важной составляющей ответа на этот вопрос, поскольку представляло собой травмирующий фактор. Однако как в этом смысле оценить один из дней 1987 года, когда она шла по школьному двору, крепко держа мешочек с драгоценнейшими стеклянными шариками, и тут ее толкнул взрослый, десятилетний, мальчишка? Все ее волшебные шарики разлетелись в разные стороны, неумолимо отдаляясь от нее, растянувшейся во весь рост в луже и бессильно наблюдающей за тем, как другие дети, словно хищные звери, накинулись на ее сокровище. А когда она встала с разбитой коленкой, в мокром спортивном костюме, никто из товарищей не отдал ей ни одного шарика. Так вот, почему этот день нельзя считать столь же решающим? Для девятилетней девчушки, которой она тогда была, он стал значительно более драматичным, чем один из вечеров 2002 года для молодой женщины, в которую она к тому времени превратилась.
Так она и существовала в своей повседневной жизни, не особо переживая – пока не вспоминала конкретные детали. Однако в те вечера, когда в памяти всплывала какая-то картинка, запах или звук, Эма ломалась. С тех пор она не выносила запах арахиса, который он грыз весь вечер. И еще большие черные ботинки.
Прекрасно отдавая себе отчет в том, что это уже ничего не меняет, она продолжала мучиться вопросом, не могла ли она все же что-то сделать, исхитриться и ударить, попытаться сбросить его, высвободить свое запястье. Не слишком ли быстро она сдалась, признала себя побежденной? До вечера, когда он ее изнасиловал, они вместе трудились в течение месяца. Временная летняя работа. Он был довольно милым, поэтому Эма согласилась зайти к нему выпить. Когда восемь месяцев спустя она решилась обратиться в суд, адвокатесса отговорила ее от этой затеи, объяснив всю бесперспективность иска. Она ведь тогда не прошла гинекологического обследования, не сделала снимков ссадин на шее и ногах, а без этого предъявлять претензии бессмысленно. Из-за этого она тоже злилась на себя. С другой стороны, она знала, что не могла на следующий день явиться в полицию, потому что целые сутки ее непрерывно рвало.