В январе 1831 года Шарлотту вновь отправили в школу. На этот раз она поступила в воспитанницы к мисс Вулер[45], проживавшей в Роу-Хед в светлом и просторном сельском доме, расположенном в поле, справа от дороги из Лидса в Хаддерсфильд. Два ряда старомодных полукруглых эркеров поднимались от фундамента до самой крыши дома, они выходили на длинный зеленый склон пастбища, простиравшегося до очаровательного лесочка Керклис, парка сэра Джорджа Армитеджа. Хотя между Роу-Хед и Хауортом едва ли будет двадцать миль, пейзаж настолько отличается, как будто климат здесь совершенно иной. Волнообразный, слегка идущий в гору рельеф создает впечатление радостной воздушности на холмах и солнечного тепла в обширных зеленых долинах внизу. Это очень напоминает местность, излюбленную монахами, и повсюду встречаются следы эпохи Плантагенетов[46], соседствуя с сегодняшними мануфактурами Вест-Райдинга. Вот парк Кеклиз с многочисленными залитыми солнцем полянами, с крапинками черных теней, отбрасываемых древними тисовыми деревьями; серая махина здания, бывший «Дом леди, принявших обет»; трухлявый камень в чаще леса, под которым, по рассказам, полеживал Робин Гуд; недалеко от парка старый дом с двускатной крышей, превращенный в постоялый двор с названием «Три монахини» и соответствующей картинкой на вывеске. Завсегдатаями этого постоялого двора были одетые во фланелевые робы рабочие фабрик, разбросанных вдоль главной дороги из Лидса в Хаддерсфильд и образующих центры скопления будущих деревень. Таковы контрасты образа жизни, эпох и времен года, которые предстают перед глазами путешествующих по проезжим дорогам Вест-Райдинга. Мне кажется, что нигде больше в Англии столетия не переплетаются столь тесным и причудливым образом, как в регионе, где находится Роу-Хед. На расстоянии пешей прогулки от дома мисс Вулер – слева от дороги, идущей из Лидс – расположены развалины поместья Хаули, сейчас состоящего во владении лорда Кардигана, но ранее принадлежащего роду Севайл. Рядом колодец леди Энн. По преданию, «леди Энн» сожрали волки, набросившиеся на нее, когда она сидела у колодца, к которому на Вербное воскресенье все еще приходит измазанный синей краской фабричный люд с шерстяных мануфактур Бирстолла и Бэтли, ибо его воды обладают замечательными целебными свойствами. Люди все еще верят, что в шесть утра в Вербное воскресенье воды колодца окрашиваются в разноцветные тона.