Между тем пришло время продолжать учение в Высшем реальном училище, и Николу Теслу отправили в город Карловец. Здесь он усиленно занимался все теми же любимыми предметами: математикой и физикой. Ему удалось закончить четырехлетний курс обучения за три года, и он получит степень бакалавра.
Теперь перед Николой-юношей встал вопрос о выборе профессии. Сам Никола считал лучшей в мире специальность инженера-электрика. Однако намерение его продолжать учение в Высшей технической школе встретило резкое противодействие отца, мечтавшего видеть сына священником.
То ли сны, то ли воображение,
то ли реальность…
В детстве сны превращались для него в странные видения с таинственными знаками и смесями из прочитанного. Тесла вспоминал, что это походило на сумасшествие, которое приводило к истерикам и непроизвольно возникающим болезням.
Тесла утверждал, что еще с детства обладал мощным образным воображением и что даже требовалась помощь его сестры, чтобы отличить галлюцинации от яви жизни. Книга как источник знаний завораживала Николу, и, учась в начальной школе, он стал помогать в библиотеке классифицировать книги.
Тесла уверял, что его жизнь изменила книга об истории о жизни сына венгерского писателя, переведенная на сербский язык. Он говорил позднее:
«…Эта работа пробудила дремлющую силу воли, и я начал осваивать умение сдерживать себя… Вскоре мне удалось побороть слабость, и я ощутил никогда ранее не изведанное удовольствие поступать так, как мне хочется…».
И случилось так, что с двенадцати лет юный Никола начал развивать у себя весьма любопытное сочетание черт характера – самопожертвование и самоконтроль. И это прошло через всю его жизнь.
Перенеся серьезную болезнь, впоследствии Тесла признавал, что одним из стимулов, укреплявших его дух и вернувших к жизни, стали книги Марка Твена. И вот что вспоминал Тесла об этом времени в свои шестьдесят лет:
«Двадцать лет спустя, когда я повстречал мистера Клеменса (по прозвищу «Марк Твен». – А.М.) и мы подружились, я поведал ему эту историю и с удивлением увидел, как великий юморист прослезился.
В то время я приобрел много странных привычек. У меня было непреодолимое отвращение к женским сережкам, однако другие украшения, например браслеты, мне нравились. При виде жемчуга у меня начинался припадок, а блеск предметов с острыми краями меня завораживал… Только под дулом пистолета я мог бы прикоснуться к чужим волосам. Меня лихорадило при взгляде на персик. Даже теперь я по-прежнему неравнодушен к некоторым из этих раздражающих явлений…»