У ворот указанного мне дома я притормозил, свернув на поросшую лебедой обочину. За забором залаял пёс, заливистым тенором давая знать хозяину о приходе чужого человека. Мои увещевания не возымели на дворнягу никакого действия. Это могло означать только то, что Геннадий Иванович где-то неподалёку.
– Иду, иду, Коля! – послышался знакомый голос. Не бойся этого шалопая, он привязан! Молодец, что приехал, не обманул!
– Да разве я мог иначе? Не люблю подводить, раз пообещал. Да и заинтриговали Вы меня своим гостем! – постаравшись расположить старика к доверительной беседе, протягиваю руку. Узнаю крепкое, не по годам, пожатие и моложаво искрящиеся из-под чёрных бровей глаза казака.
– Ну, пойдём, покажу тебе своё хозяйство, – не скрывая удовольствия, предложил он. А потом уж пойдём к Виктору. Тебе, думаю, нелишне будет побольше разузнать о нашей жизни. Вот тут, Коленька, на этом самом месте жили до меня семь поколений Пимановых. С петровских времён наш род идёт. Я умру – сыновья и внуки тут жить будут! Я, конечно, перестроил подворье-то. Пока работал – всё сюда вкладывал, добротно хотелось сделать, на века. Может, не всё получилось. Но я горжусь тем, что успел. Стараюсь не срамить память предков. С тех пор, как на пенсию вышел, живу тут безвылазно. Даже депутатом был поселковым! Что ты, Коля! Я всех заставляю работать на совесть. Вот ты по мосточку ехал ко мне: не побоялся, что свалишься в реку? Правильно, ветхий мост. По нему и ходить-то опасно! Так я добился решения суда, чтобы районные власти его включили в план ремонта. Не торопятся, правда, чиновники исполнять. Беды дожидаются! – ворчал Пиманов.
Чуть сгорбившись, он провёл меня по двору, где ещё краснели округлыми боками на грядке пахучие помидоры, вызревали на шпалере раскидистые виноградные лозы, унизанные янтарными кистями, а по краям замерли высохшими метелками ряды высоченных стеблей кукурузы.
– Это я всё внуков балую! – улыбается Геннадий Иванович, не забывая при этом потчевать и меня спелыми плодами хозяйствующей в огороде и в саду ранней осени. Вот эта яблоня ещё от отца осталась, а это вот слива, его руками посаженная. Стараюсь отводками, прививками сохранять старые сорта, таких теперь не сыщешь!
Сочно хрумкая ароматными яблоками, выходим на задней окраине двора к Иловле. Окаймлённый камышом плёс открылся торжественно и величаво. Плескалась в берег чистая, как слеза, волна. На мостках расположились удочки, снаряжённые на хищную рыбу. Оказалось, что не только щуки, но и сомы нередко составляют добычу местных рыбаков. А мой «экскурсовод» не замедлил рассказать, что ещё разинские разбойнички хозяйничали в этих местах, нападая на богатые караваны судов и на илистом дне покоится немало свидетельств тех лихих набегов. По пути в Петрушино я проезжал городок с экзотическим названием Петров Вал. Основан он в суровом 1942 году и представляет собой крупную узловую железнодорожную станцию. А название своё получил по остаткам сохранившегося канала с огромной земляной насыпью вдоль. Каналом этим пытался император Пётр-I соединить Дон с Волгой от речки Иловли. Шведы не дали осуществиться планам, осталась только память для потомков. Мне показалось, что Петрушино и Петров Вал имеют общее происхождение.