Итак, читатель, с вашего позволения мы забудем недостатки Марии де Шеврез и станем припоминать только ее достоинства.
* * *
Анри де Шале ввели в очаровательный будуар герцогини, уставленный растениями и цветами, украшенный гербами и девизами, что соответствовало требованиями моды того времени. Мария сидела в кресле, подперев свою очаровательную головку рукой.
Она пребывала в такой глубокой задумчивости, что не слышала входящего с докладом слуги и даже графа заметила не ранее, как тот совсем уже подошел к ней.
– А, это вы, Анри! – вскричала она с очаровательной улыбкой.
– Вы витали в облаках, – сказал он, поцеловав ее руку. – Я заставил вас спуститься на землю!
Она посмотрела на него с нежностью.
– Вы отлично знаете, – произнесла она, – что мои мысли всегда с вами. Стало быть, если я и витала в облаках, то вы были со мной.
Он опустился на стул с той бесцеремонностью, которая ясно свидетельствовала о том, что он и тут чувствует себя, как дома.
– Уф! – вздохнул он. – Как я устал!
– Что же вы такое делали, что так устали?
– Э! Почем мне знать? Начнем с того, что утром я фехтовал с королем.
– Ах! Так вы сегодня видели короля?
– Всего лишь несколько минут. Он был в несноснейшем расположении духа из-за того, что никак не мог затвердить на своей трубе нового марша, который принес ему Басомпьер… поэтому, как только представился случай, я сразу же улизнул… Его высочество ожидали меня с графом де Рошфором и маркизом де Пюилораном; мы позавтракали все вместе, а затем верхом отправились в Венсенский лес. Да, скажу, между прочим, со мной случилось там происшествие, которое ужасно насмешило его высочество.
– Полноте! И что же это за происшествие?
– Да в нем нет ничего такого уж занимательного! Представьте себе: у дверей кабака, у которого мы остановились выпить прохладительного…
– Прохладительного, в такой-то холод?
– О, мы так хорошо позавтракали, что нам не было холодно… Напротив!
– Понимаю! Вы были немножко пьяны – его высочество, эти господа и вы.
– О, Мария! Фи! Какие выражения вы употребляете! Мы были немного… немного веселы, не более того. Полноте! Мы ведь дворяне, а не мужланы какие-то, чтобы напиваться!
– Однако продолжайте, господин главный гардеробмейстер его величества. Что же с вами приключилось у дверей кабака?
Ирония, сдерживаемая в словах, проглядывавшая в тоне, поразила бы и самого недогадливого. Анри де Шале закусил губу и, устремив на свою возлюбленную огорченный взор, не без досады произнес: