— Я же сказал я...
— Молчать! — обрывая — Это всё они, я понял. Они прислали тебя.
Но, зачем, они что-то задумали? Проваливай отсюда, пока не сожрал!
ПРОВАЛИВАЙ! — прокричал Белос.
Крик усилился и прогремел взрыв. Яркая вспышка ослепила Дениса.
Страшная боль пробежала по всему телу. Острая, невыносимая,
жгучая.
— Что это? — корчась в агонии, спросил Игоревич.
— Это мое благословение! — вновь прозвучал голос Белоса. —
Думаю, мы ещё увидимся.
Наступила тишина, в округе всё потемнело. И что-то яркое вновь
ослепила героя.
— О, Боже! — зажмурив глаза. — Где я? — прислушиваясь к
окружению.
На фоне играла некая музыка, и звучал чей-то глухой, будто
кто-то говорил в рупор, голос. Речь казалось тихой и невнятной.
Словно источник звука находился слишком далеко. Тяжело дыша,
пытаясь осознать обстановку, герой почувствовал прохладный ветерок.
Подняв волосы на голове, пробегая над Денисом и придав бодрости, он
тут же утих.
— Значит, я не ослеп, — с облегчением выдохнул Муха. — Значит, я
не оглох. Фу-ф! Но, кто этот Белос?
Спустя какое-то время, пока глаза привыкали к свету, стало ясно,
это небо. Это небо ослепило его. Солнце скрывалось за белыми
тучами. Теперь появилось странное ощущение, предчувствие чего-то не
хорошего. Теперь оно не давало покоя герою.
— Что-то здесь не так! — подумал молодой человек. — Но, какое
красивое небо, — рассматривая фактурные, местами рваные, облака. —
Хорошо лежится. Я лежу? Да, я лежу. Тут и останусь. Ой, неудобно. Я
лежу на чём-то твердом. О, что-то небо какое-то не чёткое, —
приподнимаясь. — Так, хватит лежать.
Усевшись, Денис заметил, что в глазах его всё плывет.
Предчувствие беды, так он это описал впоследствии. Муха никак не
мог сфокусироваться, в глазах было мутно.
— Что происходит? — протирая глаза, пытаясь понять обстановку. —
Курицын! — резко оскалился герой. — Ты чем меня накачал? То
какой-то Белос, то теперь я здесь. Куриц... — замолкая. — Где я
сижу? — вертясь на чём-то холодном. — Может я ударился головой? Или
у меня проблемы с памятью. Как я здесь очутился?
В глазах парня, на расстоянии более метра, всё по-прежнему
оставалось не чётким. И только дорожная разметка, на поверхности,
где он сидел, хорошо читалась. Рядом лежала какая-то палка.
— Что? Так это асфальт? — неуверенно спросил себя Муха. — Я
лежал на асфальте. Всё это время я лежал на асфальте. Где мои
костыли? — вертя головой по сторонам. — Их нет, — с трясущимися
ногами, подтягивая палку. — Я должен подняться, — упираясь о палку.
— Как же тяжело, — он начал вставать на ноги. — Чёрт, как же
больно, она колючая, — скалился юноша. — Где я? — оглядываясь. — У
меня зрение село? — он пытался опять проморгаться. — Да, что такое?
Почему я так стал плохо видеть?