Между камерами по подвесным лестницам
ловко сновали надзиратели с огненными хлыстами в руках, успокаивая
особо буйных заключённых. Над их головами парили светошары. Их были
сотни, возможно, тысячи. Но даже их не хватало, и вокруг царила
зловещая полумгла.
И пусть я не мог видеть заключённых в
камерах над или под нами, я мог их слышать. Воздух так и разрывался
от многочисленных криков.
- Парни, это те самые ублюдки! Они
грохнули нашего Дона!!! Уроды! Проклятые хумы!!! Эх, вот бы мне до
них дотянуться! Я бы их выпотрошил!!!...
Возгласы доносились со всех сторон. Я
действительно чувствовал себя местной знаменитостью. Не думал, что
когда-нибудь прославлюсь. К тому же таким печальным образом…
Единственное, что меня во всей этой
ситуации радовало, так это что все камеры здесь были одиночными!
При всём желании никто из них не сумеет нам с Тарджем
навредить…
Мы продолжали идти по подвешенным
между камерами шатким металлическим лестницам. Грофф и остальные
надзиратели – быстро и уверенно, мы с Тарджем – пошатываясь и едва
сохраняя равновесие. Судя по уверенной походке, старший надзиратель
и не думал останавливаться…
- А вам не страшно держать всех в
одном месте? – обратился я к Гроффу. Я не мог молчать. Просто не
мог позволить ему думать, что он меня сломал. – А если они решат
бежать или устроят бунт?
- Бежать? Нет, это всего лишь мелкие
нарушители, приговорённые за какую-то ерунду… Им духу не хватит на
побег! - Грофф махнул хлыстом, который всё ещё сжимал в руке. – Но
вы, мальчики, здесь не останетесь! Вам, как особо опасным, светит
Чёрный зал…
- Чёрный зал? Что это такое? –
спросил я, чувствуя, что ответ мне очень не понравится.
Отвечать нормально Гроф не стал. Мы
как раз подошли к высокой, метра в четыре высотой металлической
двери, украшенной множеством Рун. Грофф приложил к ней руку, и она,
нехотя, подалась.
Надзиратели быстрыми движениями
сорвали с нас наручники и, пока мы не успели опомниться, толкнули
нас внутрь.
И то, что я увидел, мне совсем не
понравилось…
Чёрный зал представлял собой огромное
пространство, доверху заваленное самой разнообразной рухлядью.
Обломки столов, стульев и прочей мебели, а также целые горы
пожелтевшего от времени вонючего тряпья соседствовали здесь с
проржавевшими останками тюремных камер. Это был хаос из самых
разных вещей, побросанных без намёка на порядок.