Он мягко улыбнулся девушке и взял её за руку. Не оборачиваясь,
он ударил локтем подкравшегося к нему воина и тот с воплями
покатился по ступенькам.
– Дорогая, страшно жаль, что вы не мнемонийка, иначе я без
колебаний предложил бы вам руку и сердце, – сказал он с нежностью в
голосе и отправил в нокаут очередного храбреца, посмевшего
приблизиться к нему.
Несмотря на все творимые им ужасы, сероглазый красавец был
необычайно притягателен, и Фапивата невольно улыбнулась.
– Знаете, сэр, мне тоже очень жаль, что вы живёте по столь
ужасным законам. Будь это иначе, возможно, я приняла бы ваше
предложение, – совершенно искренне сказала девушка.
Она не пыталась высвободиться из пальцев главы мнемосов, причём
без всякого принуждения с его стороны, и в знак признательности тот
коснулся губами её руки.
– О! Вы даже не представляете, как много значат для меня ваши
слова! – Не удержавшись, Киргон привлёк девушку к себе и заглянул в
глубину её карих глаз, после чего бережно отстранил. – Спасибо,
Ирида! И простите, что я не воспользуюсь вашим неосторожным
обещанием. Хотя, не скрою, у меня была такая мысль. Вот только вряд
ли вы будете счастливы, даже если я приложу максимум усилий для
этого. Жизнь среди мнемосов это настоящий ад. Выдержать его могут
лишь те, кто родился в нём, – проговорил он с едва уловимой грустью
в голосе, и Фапивата вдруг поняла, что он не лукавит, говоря ей
это.
Пока Киргон с искусством райского змея-искусителя очаровывал
девушку, Ласло боролся с неожиданным приступом ревности, говоря
себе, что у них фиктивный брак и она вольна в сердечных
привязанностях. Он не замечал, что Вайда не спускает с него глаз, и
они постепенно наполняются слезами. Испытываемые им чувства не были
для неё секретом, как и то, что он совершенно не думает о
ней.
Андре, который исподтишка наблюдал за назревающим кризисом в её
душе, понял, что наступил благоприятный момент. «Насильно мил не
будешь, – мысленно проговорил он и сочувственно добавил: –
Племяшка, не жди чуда, его не будет. Ты знаешь, что совершила
ошибку, когда вторглась в его мозги и стёрла часть воспоминаний.
Пусть для его же блага, но это ничего не меняет. Что бы ты ни
делала, он больше не полюбит тебя».
Вайда сморгнула слёзы, и на её лицо легло замкнутое выражение.
«Я знаю! Просто мне нужно было время, чтобы это осознать», –
ответила она и Андре затопила испытываемая ею печаль. Первым его
порывом было отгородиться от её эмоционального фона, но отчего-то
ему захотелось измерить глубину её любви. В ней оказалось столько
горечи и боли, что от переизбытка чужих чувств к его глазам
подступили слёзы. Вайда это заметила, и он не преминул
воспользоваться своей чисто физиологической реакцией.