Учитель впал в ступор.
Дарий
быстрым шагом шел по направлению к спальне истинной. Им надо было поговорить,
причем срочно! Он, император, не позволит своей будущей даже появляться на кухне! А уж тем более –
вставать к плите! Для этого существуют повара! Мало, что ли, они получают?!
С такими мыслями Дарий преодолевал зал за
залом. Наконец-то он вошел в крыло, выделенное для жилья членов императорского
рода. До спальни истинной он добрался быстро, хотел уже постучать, как положено
благовоспитанному мужчине, но услышал голоса.
Как назло дверь оказалась неплотно
закрыта. И Дарий не смог побороть искушение – приник к ней ухом, желая подслушать,
кто и о чем там говорит.
По идее, в спальне аристократа могли
присутствовать только члены его семьи. Значит, и тут должен был быть кто-то
очень близкий.
Дарий не ошибся: в комнате говорили бабушка,
сестра и сама истинная.
- В следующий раз будем учиться
готовить сырники.
- Это?..
- Что-то типа оладий, только с начинкой
из творога. Увидите.
- Хорошо, брат не знает. Он уже
психанул бы.
Смешок.
- Ой, боюсь я его психов, ага. Не хочет
есть иномирную еду – так его никто и не заставляет.
Вздох – точно от Леонидии.
- Ты такая храбрая.
- Это ты трусиха. Ираида, ну я же
права? Ленка от каждого звука вздрагивает. Вечно боится, как бы что ни
случилось. Да что случиться-то может, тем более с принцессой?
- Леонидия привыкла так жить, Света, -
услышал Дарий спокойный, чуть насмешливый голос бабушки. – Ей так легче – за
нее все решают старшие родственники, не надо принимать на себя ответственность
за свои поступки. Так живут многие аристократки в нашей империи.
- Кошмар, - проворчала истинная. –
Инфантильные дурехи. Нет, чтобы выглянуть из своей раковины, посмотреть на свет
божий.
Дарий не смог услышать этот разговор до
конца – покачнувшись, он не смог удержать равновесие, надавил посильнее на
дверь, та качнулась вперед… И Дарий с руганью упал на пол, прямо в комнате
истинной.
Разговор, конечно же, затих, в
помещении воцарилась полная, ничем не нарушаемая тишина. Дарий осознал, что
произошло, и начал покрываться пятнами от стыда. Как же он мог так
опозориться?!