– Прошу тебя, не бойся. Я – лекарь и хочу тебе помочь. Открой, пожалуйста, глаза, – Валентин произнёс эту фразу настолько дрожащим голосом, что сам удивился такой необычной для него интонации.
– Я не могу, – последовал ответ девушки.
– Но иначе я не смогу тебе помочь. Мне необходимо взглянуть…
– Я их никогда не открываю.
– Я понимаю. Но тебе придётся это сделать, если ты хочешь…
– А ты и правда можешь мне помочь?
– Да… – в голосе Валентина чувствовалась нотка сомнения. – Конечно, могу… Я же лекарь….
– Я не хочу их открывать, лекарь. Я не могу…
– Валентин. Меня зовут Валентин.
– Хорошо, лекарь, я буду звать тебя по имени, если ты хочешь.
– Хочу… – произнёс очень тихо Валентин, потупив взгляд.
– А может, их не обязательно открывать? – торговец обратился к Валентину. – Ты не первый лекарь, у которого мы просим помощи. Каждый раз происходит одно и то же – она отказывается открыть глаза… – торговец взял Юлию за руку. – Не бойся, дочка, он хороший лекарь.
– Да… Твой отец прав… Не бойся… Возможно, ты воспринимаешь свой недуг как дар? Ведь ты не видишь лжи, обмана, клеветы, не видишь грязи, нищеты, коварства, скупости… – голос Валентина задрожал пуще прежнего, – но это не так… ведь есть в мире вещи, которые куда как прекрасней…
– Эти вещи, о которых ты говоришь… их необязательно видеть… и даже слышать необязательно… их надо чувствовать… А чувствуют их все… и слепые и зрячие… – робко заметила девушка и замолчала.
Валентин отчаянно думал, пытаясь найти выход из сложившейся ситуации: «Как я могу ей помочь, если она не хочет помочь себе сама? Что я могу для неё сделать? Я даже не знаю, что за болезнь вызвала её слепоту…»
Валентин собрался было сказать правду о том, что, к сожалению, не в силах ничего сделать, но его взгляд вновь задержался на девушке, и он вновь ощутил что-то странное, что-то наполняющее его какой-то потусторонней энергией, идущей откуда-то извне, проникающей глубоко внутрь его тела, к самому сердцу, заставляя его биться сильнее.
«Не будет ли правда для такой как она подобна смертельному приговору? Что, если всё её нежелание помочь себе самой на самом деле всего лишь завеса над теми переживаниями, что гложут её изнутри? Я не могу так поступить… Она восхитительна… Она должна жить и верить… Верить в то, что она такая же как все… Что она имеет право быть счастливой. Она боится даже открыть свои невидящие глаза, а что, если она начнёт бояться жить? Я не могу этого допустить! Да простят меня боги, я знаю, что ей следует дать… Я дам ей надежду!»