– По моим оценкам, около семидесяти процентов этих молодых людей находятся там не по призванию. Они выбирают этот путь, чтобы познакомиться с чувствительным, умным и одухотворенным юношей, который разделял бы их потерянность в жестоком реальном мире. Большинство из них приезжают из маленьких городков и деревень, где с самого детства воспитывались как будущие священники. Под куполом, в идеалистическом мыльном пузыре, который лопается, как только они оказываются за высоким забором. Многие приходят туда уже сформировавшимися и знают, что оказались в раю, ибо предпочитают мальчиков. Бывают и такие, кто не задумывался ранее о своей сексуальности, и в семинарии впервые испытывает тягу плоти. И одни, и другие здесь переживают первые настоящие отношения. К сожалению, даже те, кто пришел с самыми чистыми и честными намерениями, сталкиваются с людьми, выбравшими профессию по расчету. Эти, в свою очередь, не соблюдают не только обет безбрачия, но и моногамию. Их целью является поиск приключений. Уверяю, что Содом и Гоморра – это детский лепет по сравнению с оргиями, в которых участвуют будущие священники. Потом ситуация начинает напоминать раскручивающуюся спираль. Становится только хуже и страшнее, – утверждал Старонь.
Он откровенно рассказывал, когда и при каких обстоятельствах ему предлагали более высокий сан в обмен на сексуальный контакт. Иногда даже называл имена и фамилии. Очень скоро число судебных исков, поданных против него в гражданский суд, не удалось бы сосчитать на пальцах одной руки. Адвокаты сами предлагали свои услуги, чтобы защищать его в суде, рассчитывая на хорошую рекламу. Каждое судебное заседание проходило при участии прессы. СМИ полюбили ксендза Староня за парадоксальность мышления, смелость и скромность. Он упорно отказывался от предлагаемых ему более высоких санов и был сторонником нищенствующей церкви. В целом он был идеальным кандидатом в медиазвезды и очень быстро ею стал.
– Мне не нужны ни пурпур, ни обращение «архиепископ». Это архидурацкая блажь, – повторял он. – Я стал священником, ибо жаждал быть ближе к Богу. Церковь должна была мне в этом помогать, а не мешать. Если я стану частью этой машины, то потеряю независимость. У меня не будет права говорить то, что я думаю. Нужно будет только зачитывать то, что мне напишут.