Миллер докурил, поднялся на четвертый этаж учреждения, где работал редактором книжного отдела коммерческого издательства, прошел в офис, занял свое место за компом редактировать чужие тексты. Свои он писал только дома – в съемной однушке на проспекте Рокоссовского.
Ему недавно исполнилась тридцать семь лет. Он был худощавый, среднего роста, с иссеченными сединой волосами и бородой, хриплым голосом и добрыми глазами. Именно за добрые глаза его любили женщины, но быстро разочаровывались в нем, поскольку он ничего им дать не мог, ничего конкретного для жизни. Быт угнетал его, он делался грустным, замкнутым и угрюмым. По правде говоря, как потенциальный муж, Миллер – не вариант для любой женщины. Она не будет за ним, как за каменной стеной, хотя в опасных ситуациях он спасет ее ценой собственной жизни, и, тем не менее, не сможет чувствовать себя защищенной рядом с ним, ведь сам он как открытая рана. Он не добытчик, не сантехник, не каменщик, не слесарь, не умеет надувать воздушные шарики, все время с книгой в руках, даже за кухонным столом. Ни одна женщина не пленит его и не перекует на свой лад, потому что он уже пленен. Литературой. И когда женщина поймет это, то кроме жалости к Миллеру ничего более не почувствует. Не мужчина он тогда для нее, хоть и писатель, чудак какой-то. Жизнь ведь не на бумаге происходит, не в мечтаниях, а в реальности, которую он, однако, не хочет замечать, более того, не желает.
Скорее всего, поэтому друзья и понимают его, и уважают, и ценят.
…Работать, сконцентрироваться на редактировании не получалось. Не выходил из головы телефонный разговор с Алисой. Неужели он отец? Если это не шутка, неужели он все-таки отец?.. Ему уже хотелось, чтобы рабочий день закончился побыстрее. Его будет ждать Алиса. Его дочь. Подумать только, у него есть дочь!.. Если это, конечно, не розыгрыш.
Через Миллера, как диверсанты, шныряли звуки, брали в плен слова, которые с переменным успехом отбивали друг у друга сослуживцы, сидевшие один по правую руку от него, второй по левую. После обеда они обычно устраивали информационную дуэль между собой, и Миллер оказывался под перекрестным огнем.
Рост доллара сменялся девальвацией и перепрыгивал на очередные выборы в парламент, которые по слухам должны вот-вот произойти, но все идет к тому, что их проведут в марте; запрет презентации книги В. Мартиновича «Мова» в Гродно и задержание писателя сравнивались с задержанием на границе П. Северинца и конфискацией его книги; сериал «Игра престолов» – с романами Дж. Мартина, причем не в пользу кинопродукта. Заявление Президента на встрече с писателями, что последние ни на что не способны и только брюки протирают, вызывало, в общем, безапелляционное возмущение. «Войны и мира» ему захотелось, где Купала, спрашивал он. Ответ простой – Купала давно в гробу, а «Войну и мир» невозможно написать, потому что она уже написана. Цены на все скачут с каждым днем как белки, а зарплата не увеличивалась с начала года. Робин Уильямс умер, а Караченцова жена тиражирует на каждом канале. Построить квартиру в столице нереально, но люди прут и прут в мегаполис, будто здесь медом намазано. Коммуняки же пообещали, что к 2000 году у всех жителей советов появится своя личная жилплощадь, а на носу 2015, и ни квартир, ни советов. Новым Годом не пахнет, никакого праздничного настроения. Может, потому, что снега нет и плюсовая температура?