— Мы всё равно планируем вернуть девочку в род, — впервые за все
время заговорила графиня. От ее мягкого голоса сердце снова сжалось
и заныло.
— У меня имя есть — Мира, — неожиданно для себя я огрызнулась,
перебивая. Елена Юрьевна кажется, смутилась, а вот взгляд графа
стал на пару градусов холоднее. Я буквально ощутила на себе едва
прикрытое желание.... нет, не убивать, скорее, выпороть, или как
там наказывают непослушных детей? Меня начинало потряхивать.
Казалось, еще немного, и я впаду в самую настоящую истерику. На
плечо мне легла рука Ван Вановны, и от этого как-то стало вдруг
спокойнее. У меня было и есть на кого опереться. Я не одна.
— Раз вы так настроены вернуть Миру, — директриса погладила меня
по плечу. — у Вас остаётся один вариант. Забрать родную дочь
домой.
Граф расслабленно улыбнулся и постучал пальцем по папке, а я
вдруг ощутила, как по спине пробежал холодок. В отражении одного из
шкафов я поймала спокойный взгляд Ван Вановны с лёгкой,
непринужденной улыбкой. Ну всё, приплыли. Туши свет. Пришёл полный
белый и пушистый. Именно вот такой директрисы в приюте боялись все.
Не опасались, а именно боялись. Такую Ван Вановну я видела трижды.
Первый раз, когда одну из наших девочек едва успели вытащить из
петли. Её изнасиловал какой-то клановый мудак с друзьями. Заявив
потом, что от девки не убудет, а все приютские это его гарем, Раз
уж приют граничит с территориями его семьи. Иванна Ивановна тогда
постояла у кровати захлебывающейся слезами Инги, которая не могла
смириться с тем, что её спасли, постояла и вышла. Кланенка этого
потом к пожизненному приговорили. Уж больно длинный шлейф за ним
тянулся. Клан его даже не пискнул, только, низко кланяясь, принёс
щедрые пожертвования в приют. Инга, кстати, потом оклемалась,
сейчас в имперской школе медсестер учится.
Другой раз уже наш приютский отчудил. Пробудился неудачно, в
процессе драки с кланами. Два разрушенных дома, пятнадцать раненых.
Трое из них тяжело. Что, как и с кем решала директриса, неизвестно,
но вместо печати Никита улетел в спецкорпус Императорской Армии. В
ближайшие пятьдесят лет половина его жалованья будет уходить на
покрытие компенсации раненым и разрушений. Но все же это лучше, чем
печать и пожизненное рабство.
Последний раз, когда я видела Ван Вановну с этой лёгкой улыбкой
и спокойствием в глазах, было тогда, когда один оборзевший тип на
очень крутой машине сбил двух детей на пешеходке. Насмерть. Один из
малышей был нашим. Этого оборзевшего на очень крутой машине потом
тихо хоронили в маленькой-маленькой коробочке.