Есть для таких случаев иная метода, но она подошла бы, будь фон Оштайн пруссаком или англичанином. Австрийцы – союзники, переть на рожон нельзя. Засыплемся, так вони не оберёшься. И Ушаков потом так против шерсти погладит, что ссылку в Сибирь за милость посчитаешь. Но это так, лирика.
Расходились явно довольные друг другом. Знать бы, о чём разговор… Может, Губанов выдал парочку государственных тайн, а может, обсудил детали недавней игры: их с фон Оштайном неоднократно видели за одним карточным столом.
Брать или не брать? Презумпцию невиновности пока не придумали, но ломать жизнь невинного человека… простите, джентльмены, я пас!
– Петь, мой черёд! Ну сколько можно? – взмолился предок.
– На, держи. – Я передал трубу Ивану. – Тешься, дитя!
– Сам такой! – Он с жадностью стал рассматривать распудренных и разодетых красавиц. Те ходили, распустив павлиньи хвосты, жеманно улыбались и томно обмахивались веерами.
Я не преминул подкольнуть предка:
– Смотри, глазки не поломай!
Иван лишь ухмыльнулся. У него к моим шуткам давний иммунитет.
Дождавшись конца мероприятия, отправились по домам спать.
На следующий день выяснилась официальная причина, по которой Губанов появился в столице. У него росла дочка, и помещик искал для неё гувернёра>[2].
– Вот и повод познакомиться поближе, – объявил я.
В тот момент эта мысль показалась мне на удивление удачной.
– А ты хоть знаешь, что от тебя потребуется? – улыбнулся Ваня.
– Неважно. Кого захотят, того и изображу. Мне ведь надо казаться, а не быть, – перефразировал я знаменитый девиз.
После наведения справок выяснилось, что у Губанова уже имеется подходящая кандидатура. Остались маленькие формальности.
Я заглянул на съёмную квартиру, которую занимал молодящийся сорокалетний павиан (по здешним меркам почти старик), и привёл весьма убедительные резоны, по которым тому не следовало соглашаться на предложение Губанова. В итоге конкурент сразу сошёл с дистанции. В этот раз я был убедителен как никогда.
Наши спецы «нарисовали» несколько рекомендательных писем. С ними я посетил съёмный дом Губанова. Специально оделся чистенько, но бедно, чтобы создать образ человека с хорошими манерами, нуждающегося в деньгах и потому согласного на любую работу, даже на переезд из столицы.
Губанов принял без проволочек. Внимательно изучил рекомендации, сразу же спросил, почему не на службе.