Следующий шаг – облагородить квартиру
до состояния «Вау, а у вас тут очень миленько!» поставил нас в
тупик. Даже если предположить, что мы успели бы сделать евроремонт,
то как быть с площадью? Как ни крути, а наша квартира в пять раз
меньше, чем домик в Киеве… И гордый девиз «В тесноте, да не в
обиде» нашего папу точно не впечатлил бы. Спас Вадик, предоставив
нам для такого случая собственную холостяцкую берлогу. Внимательный
и щепетильный человек, посетив эту квартиру, непременно обнаружил
бы дефицит спальных мест и всякой девчачьей атрибутики, но мы таких
дотошных с собой не прихватили. А папа купился. Не скажу, что он
сразу сдался, но подключилась тяжёлая артиллерия…
– Папа, я очень тебя люблю и уважаю
твоё мнение, но твой взгляд на ситуацию и личные ощущения отнюдь не
являются критерием абсолютной истины! – не очень понятно увещевала
Алекс, но мы со Стеф дружно и согласно кивали.
– П-папулечка, любименький мой! Но я
же тебя не б-бросаю! Мне здесь так нравится! И в школе я уже со
всеми подружилась! Ну, пожалуйста, п-папуль! Ну хоть п-пару лет! Ну
хотя бы г-годик!.. Ты ведь всё равно всё время занят работой… А мне
так хочется жить вместе с Айчиком…
– Айя тоже может вернуться с нами, –
невозмутимо озвучил папа, даже не подозревая, какую бурю поднял в
моей душе.
Почти тысячу дней и ночей я ждала
разрешения вернуться в любимый город… вернуться домой. Строила
новую жизнь, но всё равно продолжала упрямо ждать. И вот теперь
заветные слова произнесены, а я в смятении…
Куда вернуться?
Здесь мой Ричард!.. Моя изматывающая
и очень интересная работа… Мой медицинский колледж, в котором меня
не видели уже две недели… Моя маленькая, но уже родная квартира –
подарок моей Бабани… Здесь мой лес! И здесь ещё не сбылась моя
мечта… А теперь со мной мои девчонки!..
Некуда мне больше возвращаться –
теперь мой дом здесь.
***
До отправления поезда
«Воронцовск-Москва» осталось пять минут. Стешка начинает вдруг
хлюпать носом и прижиматься к широкой папиной груди. Алекс тоже
подходит ближе. А я отступаю на шаг назад, чтобы не мешать им
прощаться, и поворачиваюсь к маме. Она тоже, как неродная… Но,
кажется, в этот момент её совершенно не радует наша победа. С
невыразимой тоской она взирает на новенький фирменный состав,
который через несколько минут умчится туда, где затерялся в
городских джунглях Герман – её очередная лебединая песня.