— Не знал, что Чудовище из Сумрака предпочитает доедать за своими солдатами.
Чудовище из Сумрака? Так Иданн Окайро называли в эльфийских землях?
Выплюнув эту оскорбительную колкость, пленник даже нашел в себе силы усмехнуться. Его окровавленные губы с треснувшими уголками искривились в презрительной гримасе.
«Вчера я могла взять его к себе в шатер. И этого ужаса с ним бы не случилось».
На грубость я промолчала, и эльф напрягся, не зная, чего ожидать. На некоторое время повисла тягостная тишина, затем нервы пленника сдали.
Он снова заговорил. Зло. Саркастично.
— Боюсь, ничем не смогу тебе помочь. По крайней мере, ближайшие несколько дней. Даже если ты вольешь в меня литр возбуждающего зелья. — С протяжным вздохом он убрал руку от паха, чтобы показать мне, во что превратилось его мужское достоинство. Этот жест явно дался ему с трудом. — Нравится?
Мне не нравилось. Глаза защипало от навернувшихся слез, но, разумеется, Иданн Окайро не могла позволить себе такой роскоши — заплакать.
Гордый эльф старался выглядеть невозмутимым, но от моего острого слуха не укрылось тихое болезненное шипение, когда его рука вернулась на место — снова накрыла пах. Похоже, любое, даже легчайшее прикосновение к натертой плоти причиняло ему страдания.
Если сегодня кто-то попытается овладеть пленником, то наверняка превратит его в калеку.
Этого нельзя допустить.
Если единственный способ спасти несчастного от дальнейших надругательств — объявить его своим трофеем, я так и сделаю.
— Вставай, — сказала я и подумала, насколько сложно будет пленнику выполнить эту просьбу — просто подняться на ноги. Мысль о том, чтобы подать ему руку, была сразу отброшена как абсурдная. Не примет эльф мою помощь. Ничью не примет. Скорее, посчитает такой жест дополнительным унижением.
— Зачем? Мне и здесь неплохо.
Пленник отчаянно пытался удержать на лице маску хладнокровия, но та расползалась по швам, шла трещинами, и сквозь щели начинали бить ключом страх и паника.
— Встань, — повторила я. — Никто тебя не тронет и пальцем.
Он не верил моим обещаниям, ожидал подвоха, и тем не менее подчинился.
Загремели цепи. Поднимаясь с земли, эльф до скрипа стиснул зубы, чтобы не дать крику боли вырваться наружу. Его тело превратилось в сплошной синяк, возможно, какие-то кости были сломаны, но он встал на ноги без единого стона, не морщась.