Он встал и подошел к двери, разделявшей их, она тоже вскочила с кровати. Два человека стояли и разглядывали в темноте неожиданно возникшую преграду. Он взялся за ручку, хотел, повернуть ее, но, остановившись, подумал:
– Почему я? Нет, так не будет.
Она тоже, едва дыша, замерла у двери, а в голове ее билась привычная фраза: – В конце концов, он мужчина!
Мужчина подумал: – Но она же женщина! Черт возьми! Женщина она или нет?! Почему Я?
– Все равно ничего не получится. Ни к чему все это, – опустила она руки.
– Нет, ни к чему, – вторил его молчаливый голос: – К черту все! Просто нужно уснуть.
– Попытаться уснуть, – подумала она.
– Может еще 100 граммов проклятой водки?
– Пожалуй, еще одну сигарету, – подумала она.
– И спать, – добавил он.
– Спать, во всяком случае, попытаться уснуть, – поправила она себя.
– Да, спать, – согласился он.
Два человека вернулись в свои постели, и яркая желтая Луна осветила их одинокие фигуры в темноте…
Завтракали молча. Он намеренно уткнулся в свою тарелку и не смотрел на нее. Просто не замечал. Впрочем, не видел и того, что было в этой тарелке, не различая вкуса и запаха. Она тоже невозмутимо молчала, иногда поглядывая на него. Он чувствовал этот взгляд, но абсолютно не реагировал. Так продолжалось какое-то время. Телевизор навязчиво сообщал какие-то новости. Новости были неинтересными, а еда безвкусной. Впрочем, эти новости никто не слышал, как не ощущал и вкуса еды. Наконец, он протянул руку и чайной ложкой зачерпнул сахар, неся ее через стол. Она внимательно следила за этим знакомым жестом. Он прекрасно знал, что она терпеть не могла, когда он так делал – нес этот сахар через весь стол, обязательно просыпая по дороге. Она всегда реагировала, но сейчас почему-то промолчала. Он размешал чай, но вторую ложку класть, не стал.
– Почему не стал? – подумала она.
– Почему она ничего не сказала? – подумал он. Так они еще сидели какое-то время под звуки надоедливого телевизора, съедая безвкусный завтрак. Первым не выдержал он:
– Ты ничего не хочешь мне сказать? – взглядом спросил он и посмотрел прямо в ее глаза. Глаза были уставшими, не выспавшимися. Глаза были некрасивыми. Эти удивительные глаза, которые он так любил когда-то, были сейчас совсем не красивыми. Они не излучали блеска, не искрились улыбкой или иронией. Не скрывали в себе никакой тайны, не говорили ни о чем. Взгляд был потухшим, чужим.