Домой ехали в полном молчании. Таня нежно прижималась
ко мне, Николай, кусая нижнюю губу ( по своему прошлому-будущему знаю,
что это признак сдерживаемого бешенства), смотрел прямо перед собой и я,
обдумывая, чем всё это может закончится. Нет, гнева Сталина я не
боялся. Что бы про него в будущем не говорили, он был справедливым
человеком. А вот Ворошилов, Микоян и Ярославский могли доставит мне
некоторые неприятности за своих избитых отпрысков.
(*
Микоян Степан- старший сын партийного и государственного деятеля
Анастаса Ивановича Микояна. Вместе с Василием Сталиным проходил обучение
в Качинской военной авиационной школе пилотов в Крыму.
** Фрунзе
Тимур - сын народного комиссара военных дел Михаила Фрунзе. После смерти
отца в 1925 году и матери в 1926 году вместе с сестрой Татьяной росли у
бабушки. В 1931 году, после смерти бабушки, детей усыновил друг их отца
Климент Ворошилов, получивший разрешение на усыновление специальным
постановлением Политбюро ЦК ВКП(б).
*** Ярославский Владимир- сын
Емельяна Михайловича Ярославского (урожденный Миней Израилевич
Губельман), председателя «Союза воинствующих безбожников» и
Антирелигиозной комиссии при ЦК РКП(б) — ЦК ВКП(б). )
Интерлюдия. Ближняя дача. Сталин.
-
Ты что себе позволяешь, паршивец?!!- Сталин буквально кипел от ярости,-
Ты меня позоришь, ты форму свою позоришь!! Ты оскорбил женщину
человека, который делает для страны столько, что ему сейчас, при жизни,
можно памятник из чистого золота ставить!! Да если бы он вас, щенков,
там поубивал, а он это может сделать запросто и голыми руками, то я бы
максимум что ему смог бы сделать, так это слегка пожурил,- он,
успокаиваясь, прошёлся несколько раз по кабинету перед стоящим с
опущенной головой сыном,- В общем так; у вас четверых отпуск ещё десять
дней без дороги. С завтрашнего дня вы четверо поступаете в полное
распоряжение товарища Шершнёва на все эти десять дней. Пусть делает с
вами что ему вздумается. Хоть в телегу запрягает и ездит на вас по
Москве. Может хоть тогда немного ума у вас добавится. Всё, уйди с глаз
моих.
Утром в моём кабинете передо мной с
опущенными головами стояли четверо курсантов лётной школы. Всех
четверых, кроме формы с голубыми петлицами, объединяли фингалы разной
степени насыщенности цвета на лицах. Вчера вечером мне домой позвонил
Сталин и сообщил, что вся эта компания поступает на десять оставшихся
дней отпуска в моё полнейшее распоряжение. Я могу делать с ними всё, что
мне заблагорассудится, кроме вынесения смертного приговора. Так
дословно и сказал.