– Сергей Михайлович, – с некоторым смущением начала Вера Ивановна, – я позвонила мужу насчет вещей, но он не желает со мной разговаривать.
– То есть?
– Трубку бросает.
– Что значит «бросает трубку»? Это ведь ваши вещи?
– Да, наши.
– Ваши и мужа?
– Да нет же, мои и сына. Мы с ними приехали.
– И зачем же вашему мужу понадобились женские и детские вещи?
– Да не нужны они ему. Так просто, в позу встал.
– Он чего-то от вас требует?
– Да нет, ничего. Просто общаться не желает.
– Дикая ситуация. Извините, не хочу влезать в ваши дела, но ваш избранник ведет себя весьма странно. Милицию, что ли, нужно привлекать?
– Да нет, – испугалась Вера Ивановна, – зачем милицию? Я думаю, он успокоится через какое-то время. Просто мне неудобно вас дальше стеснять. Потерпите еще денек-другой?
– Пожалуйста, оставайтесь. Ничего страшного. И все равно – никогда не мог понять, каким образом люди умудряются соединять судьбы с неописуемыми подлецами.
– Не надо, вы его совсем не знаете.
– Зато достаточно знаю о нем. Хотите сказать, он правильно сделал, выгнав вас на улицу посреди ночи в чужом городе?
– Нет. Но все равно, со стороны трудно судить. У нас с ним столько всего разного было.
– Все-таки вы гнете к тому, что сами виноваты.
Воронцов никогда и нигде не выступал с какими-либо заявлениями по женскому вопросу, феминизмом не интересовался и не делил женщин на категории. Бизнес-леди в собственном «лексусе» и уборщица в магазине представляли для него одно и то же: женщину с присущими только ей заморочками. Разумеется, хозяйка дорогого авто представляла больший интерес с материальной точки зрения, но одновременно давала и больше шансов на позорное поражение. Ходок имел определенные способности, но шансов на успех с птицами высокого полета никогда не имел. Воронцов не видел разных женских характеров, он видел во всех один и тот же характер с одними и теми же чертами, только в разных случаях разные особенности выпячивались или затирались, в зависимости от воспитания и прочих жизненных обстоятельств. Нынешняя нестандартная гостья вроде бы проявляла признаки врожденной жертвенности, но ночлег себе и отпрыску она все же обеспечила, без денег и в первую же ночь.
– Я не говорю, что сама во всем виновата. Только знаете, когда семья рушится, совсем невиновных среди супругов не бывает.