Лежал я как-то на пляже. Море. Ш-ш-ш-ш-ш. Песок. Жара. Выцветшее небо.
В двух шагах от меня лежит мужчина. В тёмно-сером костюме, лицом в песок. Ему нехорошо.
А мне хорошо – я по сторонам смотрю.
К нам идёт женщина с совершенно невероятной кастрюлей на брезентовом ремне. Кастрюля жаркая. Женщина очень жаркая. И яркая такая. Рыжая, щёки просто в кулаки не сгребёшь, ноги толстые, в офицерских ботинках, загорелые в коричневое так, что где ноги, где ботинки, различить можно с трудом.
Я как клиент её не заинтересовал – лежит там что-то худенькое, невнятное, в одних трусах. А вот мужик в костюме показался ей поперспективней.
Дама с котлом на ремне наклоняется к моему респектабельному соседу, который что-то чувствует и перестаёт дышать в песок. Ну, дама ему ботинком без шнурков под ребро раза два несильно. И говорит:
– И что?! Вы будете себе думать или брать? Вы пшёнку, мужчина, покупаете?!
Пшёнка – это кукуруза варёная.
Мужик в двубортном поворачивает лицо и негромко, в песок так несколько:
– А может, вы хотите показать?
Тут женщина опускается перед мужиком, как перед Богородицей, на колени, открывает котёл, пар как из Везувия – в бледное небо ах-х-х!
Мужчина смотрит в кратер. Пот, песок – всё туда же.
– Ай, оно у вас маленькое!
И тут женщина-кукурузонос произносит фразу, которая вот уже двадцать с лишним лет выручает меня в самых причудливых ситуациях. Вот она стоит перед мужиком на коленях, их разделяет только кастрюля и пережитое с другими. И она говорит:
– Маленькое?! Зачем мне вы говорите такое?! Возьмите их в руку – вы ужаснётесь! Нет, вы сожмите – и молчите! Маленькое!
Звонили из самого Стокгольма.
Я подумал, что Нобелевская одумалась. Оправил орденские ленты, взял телефонную трубку, выпрямился у зеркала и внушительно произнёс:
– У аппарата в негодовании…
К огромному сожалению, Елизавета Генриховна, отъехавшая в Швецию свою, попала под тлетворное влияние своей тамошней аккуратной родни. И родня её мне стала в телефон говорить слова о моём странном воспитании нашего несовершеннолетнего алмаза. И то я не так, и это я не эдак.
Под градом улик орал в трубку первые пришедшие на ум сочетания букв. В разговоре с соотечественниками это прокатывает. Пятьдесят тыщ подписчиков тому верной порукой служат.