. Оно происходит у нас всех, но настолько быстро, что обычно мы совершенно его не осознаем, в отличие от этого монаха. Я подумала, что он, возможно, хочет узнать, как этот процесс организации устроен. Поэтому я объяснила, как сигналы в мозге организуются на фоне большого количества шума, своего рода неврологических помех. Клетки мозга постоянно случайным образом «шумят». В ответ на стимул определенные клетки мозга активируются, формируя кластер, который посылает сигнал. Сигнал выделяется на фоне шума и является информативным, потому что импульсы от всех клеток идут согласованно, подобно когерентным волнам. «Шум» от клеток создает хаотический фон, на котором очень хорошо выделяются даже самые слабые когерентные сигналы.
Как только я начала говорить, стало понятно, что монаху это объяснение нравится. Он внимательно смотрел на меня, пока переводчик переводил мои слова. Но, к сожалению, переводчику никак не удавалось передать слово «хаос». В тибетском языке, похоже, не было его эквивалента. Монах понял, что это слово ключевое, и, наконец, восторженно произнес: «Ах, жанги жинги, жанги жинги!»
«Да», – ответила я, уверенная в том, что эти «ж» наверняка как-то должны описывать хаос. На этом интервью закончилось. Меня поблагодарили и отпустили.
Четыре года спустя, на факультетском семинаре в университете Наропы, я сидела рядом с Сарой Хардинг, выдающимся специалистом по тибетскому языку. Я рассказала ей эту историю и спросила: «Так что означает “жанги жинги”?»
«Ну, это означает “спутанные волосы”», – ответила она.
Какая изысканная метафора хаоса! И какой замечательный вопрос задал тот монах! Он высвечивает различия между его сознанием, отточенным годами медитативных практик, и западным сознанием с его странными ограничениями, которые он, должно быть, открыл для себя во время визита. Как правило, сознание человека с западным типом образования не дает образам «раствориться». Оно изо всех сил стремится построить свое понимание мира и поэтому намертво привязывается к накопленным знаниям и опыту. Образы остаются неизменными, и цветок при повторном взгляде на него остается тем же самым цветком.
Эта история поднимает два важных вопроса. Во-первых, если сначала монах не видел цветка, то что он видел перед тем, как появился образ цветка? Во-вторых, как, однажды увидев цветок, он стирал его образ из сознания и в следующий раз видел его опять «впервые»? Помните об этих вопросах, когда будете читать дальше. Ответы на них являются частью целостной картины, сложившейся у меня в уме, когда я услышала вопрос монаха.