Произносимые Лили Юрьевной фразы совсем не обязательно придумала она сама. Ведь все эти слова были в поэме «IV Интернационал», в которой Маяковский громил мещан и мещанство. Например, такие строки об омещанившихся революционерах:
«Что будет? / Будет спаньём, / едой
себя развлекать человечье быдло…
Уже настало. / Смотрите – / вот она!
На месте ваших вчерашних чаяний,
в кафах, / нажравшись пироженью рвотной,
Коммуну славя, расселись мещане.
Любовью / какой обеспечит Собес?!
Семашко ль поможет душ калекам?!
Довольно! / Мы возьмёмся, если без
нас об этом подумать некому».
Напомним, что Николай Александрович Семашко был наркомом здравоохранения РСФСР.
О том, что именно следует сказать Маяковскому, Лили Юрьевне могли подсказать и мудрые чекисты. И слова эти она произнесла. Били они без промаха. Обезоруживая всякого, кто хотел бы заклеймить поведение Лили Брик. С неумолимой логикой произнесённых ею фраз спорить было бессмысленно, так как любой оправдательный аргумент логика эта била наповал.
Отсюда – и растерянность Маяковского. Отсюда – его убеждённость в своей вине. Отсюда – его письма к Лили Юрьевне с извинениями.
Тот разговор вели между собой два чекиста «особого отряда». И слёзы в их глазах становятся понятными. Обоим было тяжело. Но нарушить отданный им приказ они не могли. Не имели на это права! И оба принялись его выполнять.
Какое-то время спустя Маяковский написал Лили Юрьевне (расставлять в письме запятые было уже некому):
«У тебя не любовь ко мне у тебя – вообще ко всему любовь. Занимаю в ней место и я (может быть даже большое) но если я кончаюсь то я вынимаюсь как камень из речки, а твоя любовь опять всплывается над всем остальным. Плохо это? Нет тебе это хорошо я бы хотел так любить».
Известна и другая фраза поэта, написанная в ту же пору:
«Я ничего с собой не сделаю – мне через чур страшно за маму и люду…»
«Чересчур» написано в два слова, а «Люда» – с маленькой буквы. Такая была у поэта грамотность.
А вот что писала о Маяковском (как бы в ответ на его слова о ней) Лили Брик:
«Его печатали, читали, слушали так, что залы ломились. Не счесть людей, преданных ему, любивших его. Но всё это – капля в море для человека, у которого «ненасытный вор в душе», которому нужно, чтобы читали те, кто не читает, чтобы пришёл тот, кто не пришёл, чтобы любила та, которая, казалось ему, не любит