– И вам не показалось всё это подозрительным?
Озирский откинулся на спинку стула, и под светом ламп заблестела кожаная вставка на его джемпере. Всеволод про себя отметил, что этот вопрос хотел задать и он сам.
– Показалось, – не стала спорить Маша. – Но, я думала, с мясокомбината украли, а теперь продают по дешёвке.
Она стиснула пальцами крохотную сумочку, больше напоминающую кошелёк на ремешке.
– Есть нечего, а я из принципа буду голодная сидеть? Нас с сестрой мама одна растит. Не Бог весть как живём, так что хочется хоть в праздник нормально покушать.
– Всё верно, Машенька, – успокоил её Турчин. – Мы – тоже не нувориши, понимаем. А лично вы как определили, что мясо… как бы это сказать… не свиное? Или это сделал другой человек?
– Я сама, – призналась Маша. – В шесть часов на улице было совсем темно. Я купила мясо, сунула в полиэтиленовый мешок. Принесла домой, на Крестовский. Мама ещё не вернулась, а сестрёнка Эмилия делала уроки. Мы с ней стали мясо выкладывать на стол в кухне. И вдруг я вижу – на коже – татуировка! Якорёк маленький такой…
Маша испуганно, из-под длинных ресниц, посмотрела на оперативников.
– Не у свиньи же татуировка. Правда? Я Эмилию из кухни выпроводила – ей всего десять лет. Разревётся только, да и всё. А мне страшно, аж зубы стучат. Стала маму ждать, а сама себя последними ругательствами крою. Ведь сорок рублей истратила, а для нас это деньги.
– Сразу в милицию заявили? – подал голос Грачёв.
– Как только мама пришла, я ей всё по-честному рассказала. Она сначала испугалась, заплакала даже. Не из-за денег, нет! Ей того человека жалко было. У неё старшую сестру в блокаду едва не съели, представляете? Ей всего три годика было. В последней момент отняли у соседа по коммунальной квартире. Он вскоре сам умер, между прочим. Мама в ужас пришла и сказала: «Докатились!» Мы с ней вместе снесли мясо в милицию. Там его как-то проверили – действительно, оказалось человеческое…
– Акт составили? – перебил Петренко.
– Да, он должен быть у вас.
– Маша, а вы эту старушку запомнили? – задал уже привычный вопрос Турчин.
– К сожалению, нет. Очень темно было, и она всё как-то норовила от фонаря отойти. Я не удивилась особенно – думала, что мясо ворованное.
– Там ещё покупатели были? – продолжал Александр.
– Нет, пока я брала, никто не подходил.