19 февраля
Ну, наконец всё, слава Богу, позади. Пятилетие[38] шикарное. Романовский не выдержал тональности Высоцкого.
В каждой компании свой Соленый, а у нас их было три, как и три гуся.
А вчера ездили в деревню с Можаевым, Глаголиным и компанией… На конюшне видели двух Кузькиных – и вообще все было прекрасно. Можаев пел, и я пел. Потом поехали к нему домой с мастером Боровским[39]. Можаев подарил мне палку, а фотографию я унес против его воли.
Зайчик бренькает, и грустно отчего-то, вроде бы и репетиция была неплохой.
Славиной хвалили меня в Ленинграде, будто бы я первым номером в «Интервенции». Очень хочется быть первым номером, почему бы и нет? Наконец посмотрел «Аптеку», я выиграл ее, а я ведь загадывал – выиграю «Аптеку», выиграю Женьку. Бог даст, в самом деле так случится.
Читал Высоцкому свои писания в «Стреле». Ему нравится.
«Ты из нас больше имеешь право писать» – он имел в виду себя и Веньку.
Скучно. Тоскливо.
Что делать мне, как хочется иметь Евангелие, где-то надо взять денег на Ленинград.
22 февраля
На дуэль надо идти убивать, и нечего жмуриться, работать надо. Посмотрим, синяя птица еще в моих руках.
Обед. Сон. Репетиция. Не получается про «корову» – хоть режь меня, разумеется, про «сомов» тоже не выходит. Очень трудно, просто архитрудно, никогда не подозревал, что Кузькин, из меня человек, будет убегать от меня, показывать язык. Ну ничего. Поживем – увидим. Главное – распределиться спокойно, сообразить дыры, переходы. Думаю, что заиграю в конце концов. Отец родной, помоги мне в ентом деле. Теперь до премьеры, до банкета – ни грамма, и заниматься, отдыхать и т. д.
24 февраля
Я чувствую, как он (Фомич) зреет, и пусть у меня иногда бывает отчаянное настроение, победа будет за нами. Все будет как надо, все будет как у людей… А потом, нельзя кончать на этом жизнь, думать, что кончится, – вперед, и еще очень и очень много неожиданностей, работ, и как знать, где найдешь, где потеряешь, – поэтому легче – работать, вкалывать, но легче, без потуги – вперед, на линию огня.
25 февраля
Все идет как надо. Отделился от жены. Перехожу на хозрасчет. Буду сам себя кормить, чтоб не зависеть ни от чьего бзика. Теща отделилась по своей воле. А мне надоела временная жена, на один день. Я сам себе буду и жена, и мать, и кум, и сват. И идите вы все подальше. Не буду приезжать на обед, буду кормиться на стороне и отдыхать между репетициями и спектаклями в театре. Высоцкий смеется: «Чему ты расстраиваешься? У меня все пять лет так. Ни обеда, ни чистого белья, ни стираных носков, Господи, плюнь на все и скажи мне. Я поведу тебя в русскую кухню: блины, пельмени и пр.». И в самом деле. И ведь повез!!