– Он – тоже наш коллега-социолог? – равнодушно спросил Вадим.
Почему-то ему показалось, что надо распрощаться с Салиным и своим ходом отправиться на вокзал. Мэтр, по пути заскочивший в «комок» за коктейлем «Кеверт», от Крапивницкого быстро не уйдёт.
– Нет, он – микробиолог. Талантливейший парень. Стал доктором наук в тридцать два года. Одно время его едва не вышвырнули, по сокращению штатов, на улицу. Но теперь, говорят, он нашёл отличное место, и круто там забашлял. Ну, то есть, заработал. Оклад, говорит, триста тысяч в месяц; потом обещают удвоить. Я еле дотягиваю до ста тысяч, но Лёньке-то всего тридцать пять; он на год старше вас. Мальчик всегда был деловой, но такой прыти я даже от него не ожидал. Сейчас вы увидите, какой у него великолепный белый «Линкольн». С женой и маленькой дочерью Лёнька занимает пятикомнатную квартиру на Кропоткинской…
– А причём тут народ?
Шведов закурил «Опал», стараясь не заводиться от трескотни Салина. При разговорах об «оборотистых мальчиках» его начинало тошнить, но не от зависти, а от омерзения.
– Он здорово дёрнул «Палинки» – это венгерская фруктовая водка. Не рассчитал дозу, и его развезло. Мы с ним уединились на кухне, покурить. Лёнька пил воду со льдом, угощал меня. Короче, я попытался выяснить, где он так изящно горбатится. Я, мол, тоже хочу. Неужели, говорю, не поможешь мне по дружбе? У Крапивницкого фирмачи знакомые. Он везде вхож и отовсюду выхож… Он ответил, что связан словом, и ничего сказать толком не может. Это не его тайна, а, значит, говорить на эту тему не стоит. Потом, между прочим, сквозь губу, заметил: «Слишком большое население в России, не находишь? Огородец наш зарос – прополоть надо. При «совке» дрянь всякая размножилась. Алкоголики, старики, инвалиды, студенты, прочие тунеядцы. Жрать хотят, никакого толку от них нет, только льготы подавай пенсии, стипендии. И этих младших научных сотрудников, что в НИИ дурью маются, туда же отнести надо. Должен существовать правящий класс, банковский сектор, сырьевики и прислуга. Всё! Больше здесь никто и не требуется. Кормить этакую прорву! Раньше надеялись, что с голоду передохнут. Но у них на генном уровне заложена способность выживать. Землю, крапиву, траву жрать станут, в помойках копаться, сапоги и ремни варить, в конце концов, каннибализмом займутся, но выкарабкаются. И квартиры занимают, притом отличные…»