Надо отдать должное школе того времени. Никто из класса не выделялся по одежде, социальному статусу, национальному признаку. Все эти явления обозначились гораздо позже, когда после 8 класса Пашка поехал поступать в мореходное училище. Позвонив в приемную комиссию, чтобы узнать о результатах экзаменов, Паша, по иронии судьбы, попал на номер начальника ОРСО1 мореходки торгового флота2. Несколько раз, переспросив Пашкину фамилию, тот отрывисто бросил в телефонную трубку:
– Армянин? Нет тебя в списках, и не будет!
Телефон замолчал. Бешено колотилось сердце. Пашка обессиленно опустился на стул:
– Я никогда не считал себя армянином, а если бы и считал то, что с того? Армянин у меня отец, а мама – русская. Я не знаю ни языка, ни обычаев, ни нравов. Я родился и вырос на волжской земле. Почему он сделал акцент именно на национальности? За что?!!!
Вот так, впервые в своей жизни, Паша столкнулся с великорусским шовинизмом. А вернее всего не с ним, а с недалекой особью, считающей, что славянские Ф.И.О дают ему право считать себя сверхчеловеком. Позже Пашка с удивлением заметил, что болезнью гипертрофированного славянофильства заражены, как правило, люди со славянскими фамилиями, но с ярко выраженной не славянской внешностью. Но это так, к слову. Зато с мореходкой все сложилось благополучно. Экзамены Пашка успешно сдал, и уже в сентябре ему предстояло покинуть родной город…
Учеба в «КМУ»3 началась с пропажи брюк, отсутствие которых Паша обнаружил проснувшись, и хитроумного способа отнимания денег в обмен на моральную поддержку и статус неприкосновенности. Причем деньги просили взаймы. Ни денег, ни брюк, ни поддержки, Пашка так и не увидел, зато в полной мере хлебнул романтики трудового семестра на арбузных плантациях. В итоге, за каторжный труд, протекавший под аккомпанемент пьяных колхозников, бурно праздновавших приезд молодых и сильных рабов, курсанты, остались еще и в долгу перед колхозом-миллионером…
– «Вы думаете Одессу брали люди? Как бы не так, ее брала пьяная матросня…!»
Эта фраза была очень популярна в училище. Ведь именно так и не иначе, в 70-е годы прошлого столетия ассоциировались люди в морской форме среди простого народа. «Оптимистическая трагедия», «Мы из Кронштадта» и другие фильмы, редко обходились без сцен с разбитной и не знающей страха матросской братвой. И форма действительно формировала содержание пятнадцатилетних мальчишек, словно понуждая их бравировать созданным системой безнравственным имиджем. Расплатой же за приобретенные в стенах бурсы