Подняв ствол автомата, я выпустил небольшую вереницу пуль. Особо я не целился, да это было и не обязательно, я и так знал, что хотя бы одного, но я собью, и эта уверенность была связана отнюдь не с моим самолюбием и самообманом, что я хороший стрелок – хотя снайпер как-раз-таки из меня никудышный. На мою уверенность нашлись иные причины: почти не просветная туча коричневых тел надо мной. Ведь, казалось, мутант довольно небольшой, да и слабый – чтобы убить всего пары пуль хватает – однако он всё равно вгоняет в дрожь множество охотников, и всё это только по одной причине: количество пассажиров. Они никогда не летают в одиночку, и этим опасны.
Рядом со мной упало небольшое тело – больше на этом месте и секунды задерживаться не стоит: у пассажиров нет глаз, нет носа, нет ничего кроме рта и маленьких ушей по бокам, которые выглядят как грибы паразиты, но именно с помощью этих самых паразитов мутанты и находят пищу. Когда особь ранят она устремляется к месту своего убийцы, при этом истошно вопя, открывая местоположение пищи остальным собратьям. Мы долго пытались понять, как действуют эти существа, пока не заметили такую странность. Им ведь все равно, сколько их погибнет, их постоянно растущее количество от этого не уменьшится.
А вот людям совсем не всё равно. И умирать я пока не хотел, особенно в лапах этих бестий, смерть от которых ужасней самого кошмарного сна. Ни зубов, ни когтей у этих существ нет, они даже сгибать крылья не могут, единственное их оружие – это их рот. А если быть точнее – слюна. Напав на человека, они присасываются к любому участку его тела, будь оно открыто или запечатано в бронежилет. После этого их уже не оторвать. И тут-то начинается главное: пассажир выделяет некую слизь, которая растворяет всё, на что попадает: и кожу, и мясо, и кости. А вот то, что получается из растворённых вещей мутант и поглощает.
Я, конечно, ни разу не испытывал на себе укус пассажира. Но лица и крики тех, кому повезло меньше, слышал не единожды и помню хорошо. Как-то раз на меня даже попала капля слюны полуптицы. Боль была просто ужасной: смогла, капля, прожечь кожу на моей кисти на два сантиметра вниз. И это всего лишь цветочки по сравнению с тем, что мне приходилось наблюдать у солдат, которым удалось отлепить от себя бестию. Они, в большинстве случаев, всё равно умирали, однако пару остались жить, но с огромными прожженными участками тела. Однажды видел, как парню пассажир сел на руку, тот успел его снять, однако мутант уже оставил о себе воспоминание: слюна разъела все связки, мышцы и кости в районе бицепса. Поэтому, в конце концов, он лежал на земле рядом с обрубленной по плечо рукой и дико орал от боли в оставшемся плече, где кровь до сих пор пузырилась от попавшей в неё суспензии неясной породы.