Илья восторженно посмотрел на супругу, встал и взволнованно закурил; а затем принялся прохаживаться по комнате, обдумывая дальнейшие действия, необходимые в работе спецкорреспондента, а попросту – бродяги журналиста… Мила, все это время оцепенело слушавшая супруга, округлила свои и без того большие глаза.
Она растерянно спросила:
– Илюша, а в какой город-то ты собрался?
– Да город никуда не убежит. Это – уже детали. Главное – идея! Был бы товар, а купец найдётся, – неоднозначно высказался Илья. Он с авантюрным самозабвением посмотрел на супругу и вошёл в поток эйфории…
Мила как-то странно смотрела на любимого, а затем не менее странно произнесла:
– А и чего бы не попробовать? Мы люди хваткие, умные, говорить умеем…
– Правильно мыслишь, – вставил Илья и плюхнулся на диван, в самозабвении закатив глаза… Затем встал и принялся ходить по комнате, вынашивая свой оглушительный план…
Действительно, странный народ эти придумщики авантюр. И всё бы ничего, да только уж слишком ретиво раскрутил свою грёзу спецкор Лютнев, находившийся под чутким обаянием своей страстной супруги. Но самое упоительное заключалось в том, что Илья Лютнев даже не знал, в какой город он собрался за этим самым сомнительным репортажем. Мистика! Зато его очаровательная Мила знала, что, если её ненаглядный что-то втемяшил себе в голову, то это уже прочно и безотлагательно, это испытательный сенсор дальнего назначения… И вот теперь спецкор Лютнев пробовал этот сенсор в автономном режиме, иными словами – он желал детальнейшего расклада своего стратегически-убойного плана со всеми последствиями и официальными изложениями в духе сенсационного репортажа со всем его авантюрно-пьянящим размахом… Лютнев расхаживал по уютной комнате, размышляя, а Мила внимательно наблюдала, как он менял мимику и взгляд, очевидно накручивая в мыслях что-то жутко интригующее, фантастически экстремальное и натурально улётное… Да, спецкор подсел на крутую «фишку» – на идею, от которой у него закипали думы и сладко урчало в глубинах его организма… А ведь была уже у него подобная штука! Было дело, ездил он в тьмутараканию, собирал репортажи… Вот только подпортили всё местные трудоголики да ценители правды. А где она, эта правда? Лютнев догадывался, что она существует, но где точно – этого он не мог сказать даже себе… А дело было так: прибыл спецкор в деревню, каковых немало в Российской глубинке, да решил срубить новостей в лёгкую. Но тормознулся тут же на бунтарских замашках местных аборигенов – типа давай нам главных, жрать нечего, ходить не в чем, ездим на старых собранных тракторах, денег никто не платит, и вообще, говорить ни о чём не будем, пока не дашь нам клятвенное обещание, что немедля сходку созовёшь в своём центре и пособишь нашей братии хоть чем-то… Спецкор, честно говоря, слегка офонарел от всей этой самородной истерики с её сумасбродной горечью, и пообещал, конечно же, пособить и слово замолвить за горемык деревенских. Дело кончилось мирно, – спецкора безотлагательно и щедро угостили местной самогонкой, после чего он долгое время пребывал в состоянии веселящей прострации с её независимостью от внешнего мира. Ну а затем Лютнев отбыл в столицу, после чего напрочь забыл о своих клятвенных обещаниях, ибо и без того дел невпроворот, кругом хрен знает что творится, неровен час, без дохода останешься, и вообще, думать нужно, когда что-то требуешь и говоришь… Да. Такие вот извилины судьбы, извороты натуры. С тех пор Лютнев железно усвоил: делать нужно лишь то, что важно для тебя, только своё, и никаких сдвигов в сторону, никаких благотворительных замашек с мучительными последствиями и отходняком… И теперь он размышлял очень трезво, хотя и не слишком понятно со стороны рассудка. А кому интересен этот расклад рассудка? Он просто скучен. Вот то ли дело душа… В ней столько всего таится! Какие приключения, какие повороты, какие внезапности! Да. Решено. Спецкор натурально всё наметил и спланировал…