Все это время Гена лежал в спортивных брюках на мерзлой земле, у входа в дом. Юля попыталась подложить под него покрывало, но тело было тяжелым и не гнулось. Было жутко, и она села рядом. Уже светила луна, и мрачная громада дома без единого огонька с недостроенными стенами с половиной крыши, казалось, нависала и давила. Она увидела вдруг этот дом совершенно иначе. Он уже не был воплощением их идей и надежд. Теперь он казался упреком в том, что они не смогли рассчитать свои силы и возможности. Сама она его не закончит.
Строить она может, но кто заработает на стройку? И еще она боится деревообрабатывающего станка и сварочного аппарата. Да и зачем он ей? Но оставить его как не родившегося ребенка на полпути, когда все планы и мечты умрут вместе с мужем? Она думала, как похоронит его. Он просил сжечь. На крематорий денег нет. Может клиенты, очень уважающие мужа, скинутся? А может получить свидетельство о смерти, собрать доски на стройке и сделать костер возле этого дурацкого дома? Ведь, если в жизни ее любимый, что называется, «горел» и на работе и в домашних делах, то и после смерти его не должно коснуться мерзкое тление.
– «Да нет же! Нет!» – Она вдруг вспомнила о себе? – «А как же я? Как жить мне в этом недоделанном склепе? Как жить, зная, что нет больше на земле моей половинки?» – Она теряла сына и знала уже эту боль. Тогда она не знала Законов развития этого мира и, будучи атеисткой, так пережила смерть сына, что потеряла разум на какое-то время. А потом, когда ее увезли, была парализована два месяца. Училась ходить больше года, есть и жить как все. Но как все жить все же не смогла и искала ответы на свои вопросы и сомнения. И нашла. И еще нашла человека, который тоже ждал ответа на такие же вопросы, и они вместе пошли по жизни совершенно новой дорогой, непохожей на жизнь простых, плоских людей. Они понимали значение испытаний в жизни. Вместе искали решение задач, гасили раздражение из-за ошибок друг в друге, радовались открытиям и любили друг друга. Не разлучаясь, все эти годы, старались наверстать время, проведенное в одиночестве до их встречи. Она уже знала, как устроен мир, и мысли о самоубийстве были далеко за пределами этих знаний. А то, что «они жили счастливо и умерли в один день» – это дар небес немногим. И теперь ей доживать придется одной. Нет! Она, конечно, встретится с ним за пределами этого материального мира, но все ли она сделала здесь? Да и сам Генка не собрал еще обещанное ожерелье из жемчужин мудрости, для нее.