Момент для осуществления замысла подвернулся на новогоднем корпоративе.
Сидя за столом, ковыряя вилкой кусок курицы, я воодушевлённо любовался её скромной улыбкой. Улавливая мои взгляды, она смущённо прятала личико. Постоянно куда-то выходила, потом снова возвращалась за стол. Когда все уже хорошенько подвыпили, начали танцевать, веселиться, я вышел в коридор с тем расчётом, чтобы поймать Юлю и заговорить.
Так и произошло: пока курил в форточку, она, проходя мимо, спросила: «А чего вы тут один – одинёшенька стоите – с остальными не веселитесь?»
У неё был такой ласковый, звонкий и в то же время мягкий голос, что я смутился, не найдя ответа. Настолько я был очарован вниманием, что мне хотелось прямо здесь и сейчас броситься к ногам и кричать: «Я люблю тебя! Я одну тебя люблю!» Но, собрав волю в кулак, сухо ответил, что не люблю шумные компании.
– А тихие компании вы, стало быть, любите? – продолжала она.
– Тихие люблю. – ответил я, а после некоторой паузы добавил. – Особенно, когда компанию составляет столь очаровательная девушка.
Комплимент оказался настолько многозначительным, что юлины щёки стыдливо покраснели.
Минут двадцать – тридцать, а может и час мы беседовали на самые различные тривиальные темы, стоя у окна. Шутили, смеялись над собственными шутками. Заметив в усах застрявшую крошку хлеба, Юля аккуратно её удалила. После чего, мы поцеловались.
Дабы избежать посторонних глаз и шелеста сплетен, мы решили уединиться. Я стащил с банкетного стола бутылку Кагора, а Юля достала ключи от кабинета Григория Васильевича, где на наше счастье имелся громадный кожаный диван. Там мы и спрятались, проведя волшебные часы.
Ближе к рассвету, пока мы лежали обнявшись на диване, наслаждаясь сладкими мгновениями ночи, кто-то вдруг попытался открыть дверь кабинета. Но, ничего не вышло – ключ не походил. В дверь принялись буйно тарабанить. А мы шустро одеваться.
Когда открыли, выяснилось, что это пьяный в доску Григорий Васильевич привёл какую-то бабу. Завязался большой скандал. Григорий Васильевич, в порыве ревности, хотел ударить Юлю. Но тут заступился я, отшвырнув его в сторону. «Ты за это ответишь, Собака!» – кричал Григорий Васильевич, держась за окровавленную губу.
Уловив момент, я предложил Юле покинуть это место раз и навсегда. Уехать на остров Капри.