Тракторист спрыгнул на каменный пол как-то неудачно; если бы не сильные руки полковника, лежать бы ему сейчас у ног товарищей. Руки у тракториста были заняты. Он держал в них огромный ком кристально-белого снега, который тут же сунул в руки жене:
– Держи, ты, наверное, в своем Израиле никогда не видела такого.
К Бэйле с визгом бросились остальные девчата, так что только парни видели, как Камень, опять повинуясь рывку командира – теперь тот действовал одними руками, без плеча – занял свое привычное место. И профессор почувствовал вдруг, как что-то обрывается в нем, словно пуповина у новорожденного, покинувшего теплое лоно матери. Хотел ли он вернуться в прежний привычный мир?
Этот вопрос он задал не себе, а Толе Никитину, который первым вышел из дацана.
Тракторист на долгие мгновения задумался, а затем, к удивлению Алексея Александровича, рассмеялся и кивнул:
– Хотел бы.
– Так зачем..? – начал было Романов, но Никитин его не слушал и не слышал; он словно отвечал самому себе:
– Хотел бы пройтись по своей улице; набить кой-кому морду и заставить починить сарайчик бабе Оле. А потом… я бы выправил ему заграничный паспорт и отправил его в Израиль. Туда ведь виза не нужна? – повернулся он к жене.
– Нет, – ошарашено кивнула та, – а зачем?!
– Как зачем? – притворно удивился тракторист, – тебя искать. Там ведь ты меня еще не дождалась!
– Вот еще, – фыркнула Бэйла совсем по-русски, – нужен ты мне там такой старый.
– Ничего, – не обиделся Анатолий, – любовь зла…
– Если ты имеешь в виду того козла, которого привели китайцы, – со смехом вступила в этот семейный разговор Ирина, – то да, такого козла в Израиле точно нет.
Все дружно рассмеялись. Кроме Анатолия, который единственный, к удивлению профессора, стоял теперь с серьезным, даже торжественным видом:
– А вообще-то нечего нам там делать. Пусть сами разбираются. Наш дом – здесь!
– Вот это правильно! – поддержал его командир, – так что поехали, посмотрим, что еще у нас в доме не в порядке.
Через пару минут «Эксплорер» круто повернул направо, к темнеющей вдали идеально ровной линии каменного отрога. Позади остался задумчивый лама Севера, забывший даже помахать вслед автомобилю. «А может это у них, тибетцев, не принято», – подумал Алексей Александрович, пытаясь понять, почему командир так и едет вдоль стены леса, когда их цель – неведомые лесные дебри – темнела в двух-трех километрах слева по ходу движения.