– Так испокон веков заведено. Молодые, обычно гибкие, быстро учатся, хорошо приспосабливаются. Преступление – отправлять под пули совсем не подготовленных мальчишек. А что до изменений – все люди меняются. Но, соглашусь с вами, перемены, которые могут произойти на войне, более разительны. Так Игорь попал в Афганистан или нет?
– Конечно, попал. Избежать этого было нельзя. Но я Толика день и ночь умоляла, плакала, устраивала истерики. Постоянно нервничала, не могла есть, спать, сильно похудела, лицо стало страшного землистого цвета. Не было ни секунды покоя, пока сын находился там. Оставалось только молить Бога, чтобы отвел от ребенка погибель. Игорь пробыл в Афганистане триста шестьдесят шесть дней, ровно год и один день. И я начинала и заканчивала каждый свой день на коленях с молитвой Николаю Чудотворцу, чтобы сотворил чудо и мальчишка мой вернулся ко мне живой и невредимый. И он действительно вернулся, но был уже другим. В глазах, знаешь, появилось что-то неуловимое и пугающее, – она не выдержала, расплакалась и потянулась за упаковкой бумажных платочков, лежавших на комоде. – Ой, прости меня, Женечка! Все-таки разревелась.
– Я ведь не чужой человек, так что не стесняйтесь. Чувствуете, что просятся слезы, – всплакните. Тетя Мила тоже частенько рыдала, особенно если я из очередной командировки приезжала в сильно потрепанном виде, – усмехнулась я, видя ужас на лице собеседницы. – Ничего не попишешь, издержки профессии.
– Это да.
– А еще тетя Мила почему-то всегда норовила спрятать от меня слезы.
– Так Игорь же ворчит на меня, кричит: «Мама, немедленно прекрати!» Или еще хуже: «Так, хорош здесь сырость разводить, мать!» И смеется. Вы, военные, все такие бесчувственные?
– Это не совсем так, – улыбнулась я. – Не знаю, какую школу прошел Игорь Анатольевич, но нас учили скрывать свои чувства.
– Правда? – искренне изумилась Нина Сергеевна. – Но, зачем?
– А если офицер попадет в плен? А по его лицу можно читать, как по раскрытой книге с картинками. Что будет с ним во время допроса? А главное, что будет с информацией, которой он, как офицер, вероятнее всего, владеет? Вы не задумывались?
– Нет, никогда. И Игорь никогда ни словом, ни даже намеком…
– Значит, ваш сын, заботясь о вас, счел, что эти подробности вам знать не обязательно. Но просто поверьте на слово – за годы службы привычка скрывать свои чувства становится неотделима от личности военного.