Из коридора глухо донесся знакомый голос Деревнёва:
– Ты что же это вытворяешь, гад? – Голос звучал скорее удивлённо, чем испугано. В студии резко запахло чем-то знакомым. Ах, да… порох…
– Кирилл! Что там? Кирилл! – осторожно позвал Андрей.
Дребезжал по стеклянной столешнице пейджер, поставленный на режим вибрации. Андрей механически взял его. Пейджер неприятно дрожал. На его зелёном экранчике темнело: «&&& почему нет бранхомунала ваптеке 327 на ленина? Елена Юрьебна Житухина». Безумно хотелось холодного пива. Увы, сейчас оно медленно нагревалось в сумке, оставленной под столом в рекламном отделе. Одну бутылку он выпил днём, осталось ещё семь. Ольга сказала, что ей больше хочется хорошего вина. «А будем пить замечательное пиво!» – несколько раздражённо ответил Нулин… а Ольга сказала, что ей и вчерашнего хватит. И вообще, она терпеть не может пить с «новостёрами». «Ну и хорошо. Выпью всё один, окосею. И буду покушаться на твои красивые коленки»… «Ну-ну, посмотрим…»
Режиссёрский голос в левом ухе исчез, сменившись неприятным шипением и треском. За стеклом возмущённо вскинулась Светка. Теперь было видно, что кто-то в камуфляже хватал её за руки. Сквозь стекло слабо донёслась крутая матерщина. Светка ругаться умела и любила. Там же мелькнул вскочивший со своего места и тут же севший обратно звукорежиссёр Гошка.
Солдатик в студии, топтавшийся у стены, ещё сильнее скривил рот, неуверенно шагнул к Андрею и неловко двинул ему прикладом в висок.
Вне времени. Сейчас. Куда может ехать покойник?
Хоть что-то вспомнилось! По законам ассоциативности мышления, о которых у нас так любят рассуждать все, кому не лень, когда охаивают рекламные ролики, изготовленные другими телекомпаниями, в памяти поднялось целое облако воспоминаний. С самого дна поднялось… как поднимается придонный ил, когда в воду бросают огромный камень. Почему-то, прежде всего, вспомнился приятель детства. Кругленький такой был парнишка, на год младше, – приходилось защищать его от пацанов во дворе. А к двадцати годам вымахал, как былинный богатырь, даром, что белокур был с рождения. К тридцати – уйдя из армии – ударился в православие, как в атаку. На крёстном ходе с хоругвью выделялся, как могучий дуб среди орешника…
Школа, друзья-приятели… институт… НИИ…
И тот самый автор декораций, добродушный Илья Бриткин, агитировавший Андрея срочно бросить «все эти твои научные штучки» и идти на создающуюся с нуля телекомпанию. «Тридцать четвёртая кнопка, Андрей! Утрём нос всем! Учти, пока ты раздумываешь, все командные высоты расхватают!» Однако быстро не получилось, и пришлось начинать обычным менеджером по рекламе – хорошая, между прочим, школа. Особенно после предыдущей должности начальника отдела. Хорошо, что большой босс тогда хотел иметь не менее десятка собственных программ. Он и предложил Андрею быть «антрепренером» программы про современную медицину. Но на телевидении, однако, гремело модное название «продюсер» – так громко на региональном канале называется человек, с которого требуют денег, денег и только денег. Продавай сюжеты, придумывай спонсорские пакеты, тряси всех, кого можно… в общем, крутись. Саму-то программу делал Сева – целиком, полностью, в одиночку. Его темперамента хватило на три с лишним года непрерывного вспахивания этой нивы. С ним Андрей и прямые эфиры начал. Золотое было времечко! Этого самого времени не хватало хронически… но – золотое. И тебе продюсер, и соавтор, и (если позарез надо успевать) корреспондент, и прочее, и прочее, и прочее…