– Чего?
– Добрые поступки? – я утер образовавшиеся на глазах слезы.
– Да. Вы ведь помогаете людям, разве нет?
– Мы берем с них плату, это совсем другое. Это наша работа, и выполняем мы ее вовсе не по доброте душевной, можешь мне поверить, девчонка.
Она задумалась.
– То есть если вам не заплатят, то ты и спасти никого не попытаешься? Женщину? Ребенка?
– Даже пальцем не двину. Фермеры получают ведь деньги за мясо и зерно, а что с ними будет, если они все это просто раздадут беднякам?
– Помрут с голодухи.
– Вот именно. Всем хочется жить. Все выживают, как могут. Как тебя зовут?
– А вот этого я точно тебе не скажу!
– Как хочешь, – я сел и пожал плечами, встречаясь с ней взглядом. – Я вот Йен.
Она вздохнула.
– Ольха.
Я попытался изобразить как можно более приветливую улыбку.
– Чего лыбишься?
– Мог бы и догадаться, – я показал пальцем на ее волосы. – Темно-рыжие, как кровь. Очень необычный цвет, можешь гордиться.
Девчонка вздрогнула, будто ей отвесили пощечину, и я прикусил язык. Нет, не просто же так ей их обрезали! Мог бы и помолчать, знаток, чтоб тебя, женских душ.
– Ну, раздеваться тебя просить не имеет смысла, так что лучше покажи, что прячешь вон там, в правой руке. Может, вместе придумаем, как это использовать.
Она раздраженно покачала головой, но все же перекинула мне через прутья решетки что-то круглое и коричневое.
Продолговатый острый крюк, блеснув ржавчиной в скупом свете солнца, свалился у моих ног и тихо звякнул…
«Холодно.
Мое тело медленно раскачивается на тяжелых мясных крючьях. Цепи глухо звенят и скрежещут, проворачиваясь на стальных кольцах, прибитых к одинокой виселице на холме.
Я пытаюсь поднять голову. Кажется, на ней что-то надето.
Я открываю глаза, и беззвучный крик застывает у меня в горле.
Они кружат вокруг в своем дьявольском танце заклятий. Огромный красный костер горит в ночи, освещая их нагие изуродованные тела, покрытые слоем черной вязкой грязи, которая струится вниз и заливает холм, отравляя все живое вокруг. Трава погибает.
Я пытаюсь двинуться. Не выходит.
Какой-то шлем, оббитый изнутри чем-то смердящим и липким, все сильнее стягивается на лбу, становясь моей второй кожей. Только через мгновение я понимаю, что это – волчья голова…»
– Йен!
Я вздрогнул и тряхнул головой, избавляясь от плохих воспоминаний.
– С тобой все в порядке?