К середине дня рука почти совсем прошла, и я устроилась на подоконнике с блокнотом. Сначала линии не хотели появляться на листе, но потом я задумалась, отвлеклась и сама не заметила, как создала целую картину. На сей раз убийство Эстер. Рисунок был очень похож на тот, который я нарисовала во сне, – изуродованная девушка и тень на стене… совершенно несвойственная мне манера. Никаких отдельных деталей, разбитого стекла, обрывков – словно иллюстрация в книжке ужасов. Я не успела подумать, что бы это могло значить, так как услышала за плечом:
– Я же просил никуда не лезть… но, видимо, слушаться вас в Меррийском колледже не учат.
Я вздрогнула и обернулась. За моим плечом, совсем рядом, прислонившись к стене, стоял черноволосый законник, сегодня одетый в штатское, и внимательно рассматривал рисунок.
Мужчина выглядел расслабленным и вполне доброжелательным. В рубашке с закатанными рукавами и узких штанах он вызывал симпатию. Хотя, признаться, форма законника шла ему больше.
– Как много вы знаете о таланте менталистов? – поинтересовалась я, решив, что если он не соизволил поздороваться, то и я могу не соблюдать формальности. Говорить с ним не хотелось, но вряд ли его устроит молчание.
– Не очень, если честно, – признался мужчина. – Я силовик… – Он переместился и присел на подоконник у меня в ногах, приготовившись слушать. Я не горела желанием продолжать наше общение, поэтому заметила довольно грубо, втайне надеясь, что он уйдет:
– Раз силовик, тогда все с вами ясно…
– Да? – Он выразительно поднял темные брови и чуть тише спросил: – Не любишь силовиков?
– Не очень.
Я не считала нужным скрывать свое отношение. К тому же этот конкретный силовик мне действительно не нравился. Он задавал слишком много вопросов, на которые почему-то хотелось отвечать.
– А твой дружок, тот богатый мажор, он ведь тоже силовик…
– Дружок… – Я хмыкнула и невольно улыбнулась.
– Я сказал что-то смешное? – прищурился он.
– Ну… я нашла убийцу его девушки… но посадила его брата… «Дружок»… в этом контексте совсем не звучит.
– А кто же?
Он разговаривал с легкой дружеской непринужденностью, даже сложно было поверить, что силовик. Скорее менталист, иначе как у него получалось вывести на откровенность меня?
– Не знаю. – Я пожала плечами, изо всех сил стараясь не сказать слишком много. – У нас сложные отношения.