Ее слова о завещании покойного виконта Плейфорда заставили меня задуматься. Любопытно, что это за история такая? Но нельзя же в разгар семейной сцены, пока родственники освежают в памяти давние взаимные обиды, взять да и спросить: «А что такое вы говорили насчет завещания отца Гарри?»
– Да, – подтвердил Майкл Гатеркол. – Если Скотчер не переживет леди Плейфорд, то условия старого завещания останутся в силе.
– Вот видишь, Дорро? – сказал Кимптон. – Не о чем волноваться.
– Но мне просто хочется понять, к чему вдруг такая перемена, – сказала она, продолжая терзать платье; да, если так дальше пойдет, декольте у нее скоро станет глубиной до пояса. – Зачем вообще оставлять все человеку, который скоро будет гнить в земле?
– Ой, как горько! – сказал Скотчер.
– Мне тоже! – Обернувшись к леди Плейфорд, Дорро продолжала: – Что будем делать мы с Гарри? Как мы будем жить? Вы должны немедленно все исправить!
– А я так даже рада, что получила наконец доказательства, – сказала Клаудия.
– Совершенно с тобой согласен, доказательства всегда кстати, – подхватил Кимптон. – Только вот доказательства чего, дражайшая?
– Того, сколь мало значим мы для мамы.
– Все, кроме него. – Дорро устремила на Скотчера обвиняющий перст. – А ведь он даже не член семьи!
Тут я случайно взглянул на Гатеркола. И едва не упал со стула от того, что увидел. Все его лицо пошло яркими красными пятнами, губы дрожали. Он явно то ли сдерживал гнев, то ли скрывал сильную боль. Никогда в жизни я еще не видел человека, столь близкого к взрыву. Но никто, кроме меня, казалось, ничего не заметил.
– Я уже стара, Джозеф, а ты еще так молод, – сказала леди Плейфорд. – Вряд ли я переживу тебя, да и не собираюсь. А я привыкла всегда получать то, чего хочу. Отсюда и мое решение. Среди докторов широко распространено мнение о том, что жизнь души напрямую связана с жизнью тела, то есть психология влияет на физиологию, – вот я и дала тебе стимул для жизни, да такой, ради которого многие пошли бы на убийство.
– Опять эта психология! – проворчал Кимптон. – Что, хорошее настроение сможет излечить пару ссохшихся, бурых почек? И в нас, докторах, скоро отпадет всякая нужда?
– Ты просто отвратителен, Рэндл! – сказала Дорро. – Что о тебе подумают наши гости?
– А ты, надо полагать, возражаешь против «ссохшихся» и «бурых»? – спросил ее Кимптон. – Тогда, будь так любезна, растолкуй мне, чем именно «ссохшиеся» и «бурые» хуже, чем «гнить в земле»?