Голодная бездна. Дети Крылатого Змея - страница 2

Шрифт
Интервал


– И делает пациента внушаемым… Гаррет дал?

Она лишь головой мотнула. Согласие? Отрицание? Да какая, к Бездне, разница…

– Моему брату нужно, чтобы я подписал кое-какие бумаги, – Мэйнфорд сам не знал, зачем он это рассказывает. Может, затем, что она слушает?

– Какие?

– В основном, полагаю, завещание. Доверенность. Да и мало ли, что еще можно подписать… спасибо.

– За что?

– За то, что не стала кормить.

– Всегда пожалуйста, – она поднялась и стянула одеяло, закрутилась в него, прячась от взгляда. – Он на меня странно воздействовал. Не ментально, но… мне очень хотелось оказать ему услугу.

– Женщины его любят.

– Сомневаюсь, что это можно назвать любовью, – Тельма нервно дернула плечом и поинтересовалась: – Что делать будешь?

– Ничего.

– То есть?

– То есть совсем ничего, – Мэйнфорд тоже сел, сожалея, что она все же проснулась. Спящей и молчаливой Тельма нравилась ему куда больше. Опять же, разглядывать ее можно было, не притворяясь, что его вовсе не интересует ее нагота.

– Он ведь собирался тебя отравить!

– Не отравить, а… скажем так, подкорректировать мое мировосприятие. Это пытаются сделать уже давно.

Ей ответ не понравился. Пожалуй, не нравился он и самому Мэйнфорду, но ввязываться в семейные разборки ему не хотелось.

Мэйнфорд вздохнул.

Ночью все было гораздо проще. Мужчина. Женщина… кровать… точнее, когда добрались до кровати, то и кровать…

– Я ему позвоню. Скажу, чтобы оставил тебя в покое. Это первое. Второе – перекрою кое-какие финансовые потоки. Он поймет, что переступил черту…

…поначалу, естественно, возмущаться станет. И выглядеть будет искренним. Постарается все свалить на Тельму же, которая по некоей своей надобности заменила безобидное успокоительное на экспериментальное лекарство. Затем признает вину, но не за собой, Гаррет никогда и ни в чем не был виноват. Естественно, скажет, что действовал исключительно из благих побуждений.

Матушка беспокоилась.

Мэйнфорд вел себя странно. Этот разговор возникал время от времени и заканчивался всегда одинаково: просьбой дать денег.

– Ну и дурак, – сказала Тельма и удалилась в ванную комнату.

– Наверное, – Мэйнфорд потянулся. – Еще какой…

Плюшевый медведь смотрел на него с упреком: мол, как можно быть таким глупым? И дед бы присоединился, правда, взглядом ограничиваться не стал бы, перетянул бы по плечам тросточкой своей, залитой свинцом.