В маленькой, почти пустой комнате, как и всюду, царили грязь и разруха. Стену закрывал выцветший гобелен; один его угол повис, обнажив грубую кладку. Напротив была еще одна дверь, занавешенная портьерой. Перед ней стоял длинный стол с грязными блюдами, объедками и винными бутылями, а во главе, лицом к нам, сидел великан – истинный лев с копной огненно-рыжих волос и свалявшейся, жесткой, точно лошадиная грива, бородищей. На своем веку я видел немало странных лиц, но еще не встречал такой зверской физиономии. Голубые глазки сверкали злобой, бледные щеки ввалились и сморщились, а из чудовищной бороды торчала толстая губа. Барон качнул головой и вперил в нас мутный взгляд. Штраубенталь хоть и был пьян, все же заметил, какие на нас мундиры.
– Ну, бравые солдатики, – сказал он, икнув, – что новенького в Париже? Вы, говорят, хотите освободить Польшу, а сами стали рабами – рабами аристократишки в серой шинели и двууголке. Я слышал, и граждан больше нет, кругом одни месье и мадам. Сдается мне, однажды утром в корзину полетят новые головы.
Дюрок подошел к негодяю.
– Жан Карабен!
Барон вздрогнул, и глаза его немного прояснились.
– Жан Карабен, – повторил юноша.
Барон выпрямился, сжав подлокотники кресла.
– Что вы этим хотите сказать, молодой человек? – спросил он.
– Жан Карабен, я долго вас искал.
– Допустим, когда-то меня так звали, но в то время ты был еще мальчишкой. Какое тебе до этого дело?
– Мое имя Дюрок.
– Не сын ли…
– Сын человека, убитого вами.
Хотя барон выдавил из себя усмешку, в его глазах затаился ужас.
– Что было, то прошло! – крикнул подлец. – В те дни выбирать не приходилось, если ты хотел остаться в живых. Или аристократы, или народ. Либо мы перебьем их, либо они – нас. Твой отец был жирондист. Он пал, а я поднялся на вершину. Большинство же моих соратников плохо кончили. Превратности войны. Забудем их и познакомимся поближе.
Он протянул юноше дрожащую красную руку.
– Довольно, – сказал Дюрок. – Мне бы сейчас проткнуть вас прямо в кресле, вот это было бы правильно. Скрестить с вами саблю – бесчестье для моего клинка. И все же вы – француз, мы с вами служили под одним знаменем. Вставайте и защищайтесь!
– Какие глупости! – вскричал барон. – Это все хорошо для вас, молодых…
Дюрок не вытерпел и ударил его наотмашь, прямо в середину рыжей бороды. Я увидел губу, покрытую кровью, а выше – сверкающие от ярости глаза.