Даже очки, надеваемые во время выступлений, не делают его правильным. Гамильтон… довольно странный персонаж для места, которое он занимает.
Прямой. Абсурдный. Выделяющийся.
У него нет роскошного дома. Нет машины. Ничего, что было у предыдущего лидера «свободных» и есть у каждой третьей шестерки «единоличников». У Джея Гамильтона вид недалекого мальчишки с Юга, помеси ковбоя и игрушечного солдатика… но он не мальчишка. Вместо авто и особняка у него кодекс чести – целиком и полностью свой.
Два года у власти не прошли даром: партия уменьшилась в численности, слетело с плеч немало голов, зато деньги, которые выделяются мэром из бюджета, теперь действительно идут на лаборатории и учреждения, отвечающие за безопасность Города. И на нас, его последнее детище. «Цепных собачек», «боевую свору», как говорят шавки Вана Глински. Говорят, повторяя за ним самим.
Да, Ван Глински ненавидит этого отчаянного психопата даже больше, чем нас. Нами он может хотя бы частично управлять, аргументируя это своими полномочиями. Что же касается нашего босса… Он сам себе хозяин. Своей невидимой свободе, которую пытается подарить Городу. Но не слишком удачно.
– Что ты здесь забыл?
Глински, игнорируя протянутую руку, поднимается с асфальта. Его разбитое лицо непроницаемо, и именно это заставляет Хана сделать маленький шаг. Просто потому, что в кобуре у Вана Глински, как и всегда, лежит пистолет.
Если он выстрелит в упор или просто проломит Гамильтону череп прикладом, мы даже не докажем, что это сделал он. Куча военных вокруг назовет убийцей того из нас, на кого «единоличник» покажет своим явно некогда переломанным, длинным, кривым пальцем. Они поддержат того, кто командовал ими на протяжении многих лет, – а он руководил Департаментом Безопасности, все об этом знают. Он остается во главе армии даже теперь, когда сам спорол погоны со своей формы. А такая власть – власть без должности, подкрепленная только верностью, – опаснее всего.
– Что случилось?
Глински резко хватает его за ворот куртки и пару раз сильно встряхивает. Он вполне мог бы оторвать противника от земли, не упрись ему в подбородок пистолет. Гамильтон усмехается, не опуская глаз, но убирает оружие, едва «единоличник» разжимает руки.
– Вот так. А теперь еще раз: что произошло?
– Это ты спрашиваешь? Ты настроил людей?