― Понимаю, ― произнесла Марья, обняв и
прижав к себе дочь. ― Наверное, ей просто сложно впустить в свою жизнь нового
человека. Может быть, когда она ближе и лучше узнает Пэтси, то подружится с
ней.
― Вряд ли, ― мрачно заверила Паша. Мать
и Семен Петрович удивленно уставились на нее, но она не смутилась. ― Глаша
чувствует людей, она сама мне в этом призналась. И если ей не понравилась эта
женщина, значит, с ней что-то не так.
На самом деле новая подруга не
показалась девочке избалованной или взбалмошной. И почему-то Паша приняла как
данность способность Глаши распознавать людей. Видеть их насквозь. И вообще:
ей, Павле, тоже бы не понравилось, если бы, скажем, ее мама нашла себе другого
мужа. Она представить не могла, что кто-то даже попытается заменить ей отца.
Каждый раз, когда мужчины смотрели на ее мать, или, не дай бог, говорили
комплименты, Павла внутренне бунтовала. А ведь Марья ни разу не ответила
взаимностью. Никому из них. И все же Павла присматривала за матерью и не дала
бы ей увлечься кем-то, кроме отца. Потому сейчас прекрасно понимала Глашу, ее
чувства и тревоги. Да у нее бы тоже крыша поехала, если б мать преподнесла
такой сюрприз. Паша даже представить не могла, что Марья когда-либо снова
выйдет замуж.
― Глафира та еще фантазерка, ― заверил
Семен Петрович. ― Иногда она выдает желаемое за действительное. Придумала, что
Пэтси ей соперница, и убедила себя в этом. А о личном счастье отца кто
подумает? Если ему хорошо с этой женщиной, как по мне, так пусть у нее будут
хоть рога и копыта.
Он коротко хохотнул над собственной
шуткой.
― Мне кажется, Глаша не придумала… ―
возразила Паша и покачала головой. ― И эта Пэтси… Не так уж хороша. Может, у
нее действительно есть рога и копыта?
― Павла! ― приструнила дочь Марья. Она
впервые видела девочку такой, обычно, она была вежлива и послушна. А тут… ―
Разве можно делать выводы о тех, с кем мы не знакомы лично? К тому же, нас это
не касается…
Она многозначительно посмотрела на дочь,
призывая утихомириться. Семен Петрович и так оказал им громаднейшую услугу. Не
стоит злоупотреблять его доверием.
― Можно, я догоню Глашу? ― примирительно
попросила Павла. ― Может быть, мне удастся ее успокоить?
― Конечно, беги, девочка, ― ласково
разрешил Семен Петрович. ― Сам я уже отчаялся переубедить внучку.