В тот же день он объехал ближайшие к музею музыкальные магазины, но «Пустых коридоров» там не было. Никто не знал ни об альбоме, ни о самом музыканте. Альбом нашёлся лишь в скромном Fifth Avenue Records & Tapes. Юная продавщица со впалыми щеками, в узких штанах и майке Touche Amore – Is Survived By удивилась: «Марк?!»
– Вы первый, кто спрашивает.
Судя по бейджику, её звали Ира Сендлер. Надо же, подумал Ларри. Ирена Сендлер была участницей польского сопротивления и во время войны тайно помогала еврейским детям. В 1943 году её арестовали, но Ирена чудом спаслась. После установления в Польше коммунистического режима она вновь подверглась преследованию – на этот раз уже своими. Удивительно – Сендлер пережила и нацистов, и коммунистов.
– Вы первый, кто спрашивает, – продавщица держалась свободно и, подобно польскому сопротивлению, проявляла настойчивость.
– И что?
– Могу предложить винил, – Сендлер улыбнулась, её щёки постепенно ожили, а майка Touche Amore чуть приподнялась. – Впрочем, Empty Corridors на CD не бывает, – добавила она. – Даун пишет только винил. Будете брать?
– Буду.
– Насчёт галлюцинаций знаете?
Тут уже удивился Ларри. Сендлер вынула из шкафа пластинку и указала на предупреждение: «Вызывает галлюцинации. Не рекомендовано детям, беременным женщинам и людям пожилого возраста». Надпись располагалась на лицевой стороне конверта и выглядела весьма устрашающе.
Ларри кивнул и полез за деньгами.
– За последнее время, – промолвил он, – в Сирии погибли уже сотни тысяч – в основном дети, беременные и люди пожилого возраста. Лучше уж пластинку послушать, – улыбнулся Ларри и взглянул на продавщицу. – Так?
– Может, и так, – ответила продавщица.
Они поболтали ещё с минуту и расстались.
Сендлер призналась, что «Коридоры» Дауна – «впечатляющая музыка» и, как понял Ларри, эта музыка сильно повлияла на неё (впалые щёки, печальный взгляд).
Странно, но вернувшись домой и впервые прослушав альбом в истинном, а не в сжатом формате MP3, он не нашёл в нём ничего выдающегося. Ларри не ощутил ни «параллельной реальности», ни изменений в мозге (о чём подозревал Паскаль), ни света («отражённого света, который увлекал всё дальше и дальше»). Не зря, видно, Годен казался ему слегка пришибленным.
И всё же в музыке Дауна что-то было. Взять хотя бы стиль, поэзию, не лишённую самобытности, не говоря уже о самом авторе. «Сумасшедший из Приднестровья» – гласила одна из редких заметок о нём в Trouser Press.