И я слезе командую: не сметь,
Ведь прошлое грядущему помеха.
Но лезет, негодяйка, на глаза.
Деревьев жаль, и дома жаль, и Фирса,
И занавес роняют небеса —
Как чисто я одной слезой умылся.
Уходит, уходит поезд
Сегодня и каждый день,
А Галич все будит совесть,
А ей шевелится лень.
А совесть бурчит, что кризис,
Что денег нет на счету,
Про гипертонию и кризис,
Про пенсию и нищету,
А совесть ворчит про беды,
Каких я ещё не знал,
Кивает вбок на соседа,
Который вообще маргинал.
А совесть, как уж от палки,
Спешит уползти в нору,
И мне свою совесть жалко,
И я прекращаю игру.
Она так отважно боролась
За мой же уют и комфорт.
Но голос, проклятый голос
Мне яд добавляет в компот.
И нехотя, вял и упитан,
Казалось бы, неуязвим,
Всё пью ядовитый напиток
В надежде остаться живым.
Как лоб, набитый шишками, ни хмурь,
Как ни мечтай передохнуть в нирване,
Пройди свой путь от гамлетовских бурь
До фаустовских разочарований.
Ответь на тесты, душу теребя,
Что жизнь загадывает каждую минуту,
Узнай, что всё открыто до тебя,
И эту новость сообщи кому-то.
Тот не поймёт, и всё проверит сам,
И, убедившись, замолчит, как схимник.
Об этом узнаёшь по волосам,
Легко меняющим осенний цвет на зимний.
«Свободен он, свободен он, свободен…»
Сможешь выйти на площадь
В тот назначенный час?
А. Галич
Свободен он, свободен он, свободен!
А большинство, рукой сжимая грудь,
У входа в жизнь, как входа в храм Господень,
Толпится, дверь не смея распахнуть.
И, слушая его, преображаюсь,
Слеза порой прорвется на глаза,
И я его свободой заражаюсь
На миг, на два… на целых полчаса.
Но гаснет, гаснет звук, глухой и мощный,
Как крик на отдаленном берегу,
И ясно мне, что я уже на площадь
Наверно, все же выйти не смогу.
Я помню Пушкина – из зарослей волос
Глаза сверкали весело и дико.
Он был убит. Нет, нет, не надо слез,
Всегда Орфея губит Эвридика.
Я помню Блока. Мрачен и красив,
Вещал он с Башни городу и миру.
Увы, и он отдал немало сил
Прекрасной Даме – своему кумиру.
И Маяковский, изойдя на крик,
Простился с миром, улыбнувшись криво.
Не с миром, а точнее – с Лилей Брик,
Что б ни вещали дамы из архивов.
Лепя из глины идола себе,
Будь он из духа иль прекрасной плоти,
Не вредно помнить – он в твоей судьбе
Не круг спасательный, а крен на повороте.
Язычник, выбирая божество,
Как флорентиец выбрал Гений места,