- Вольдемар, я ищу тебе жену среди дочерей состоятельных купцов.
И даже не смей перечить, так как дальше такое не может
продолжаться.
- Отец, я полностью в вашем распоряжии, раз привёл наш бюджет к
печальному концу, - шестифутовая человекообразная оглобля поникла
головой, изображая полнейшее раскаяние, а ум человека из будущего
даже порадовался такому варианту.
- Ох, чувствую, что сия покладистость лишь до первой выпивки, -
засомневался генерал в отставке, - постарайся подольше оставаться в
своей амнезии.
Утро закончилось желанной баней, которую для меня растопил
верный Архип, совмещающий несколько професиий из-за нехватки
финансов у хозяев. Он пока крепостной, но я-то знаю, что на
следующий год начнётся массовая эмансипация русских рабов. Именно
тогда и появятся кулаки, как прослойка. Всякие старосты,
трактирщики, торговцы и прочие деревенские кузнецы уже при деньгах,
поэтому смогут выкупить вдосталь лакомой земли. Тут-то и начнут
нанимать односельчан-бедняков в батраки, а их потомки будут ныть,
что революция всё отобрала. Хотя, от меня это настолько далёко,
когда охота жрать, но сначала нужно смыть с себя всё, оставшееся от
предыдущего владельца. Если уж не позор, то хотя бы накопившуюся
грязь. Я теперь новая личность и нужно ей соответствовать телесно,
чтобы чистеньким шагнуть в новую жизнь. Во как, аж сам собой
горжусь.
За обедом ещё поговорили, благо снедь скудна и не повыёживаешься
с процессом жевания. Приятно, что все зубы целы и даже без дырок
пока, видимо драчун я умелый.
- Завтра вечером нас навестят княгиня Спасская с племянником,
полицмейстером из Калуги. Будьте любезны, особенно ты, Вольдемар,
дружественны и учтивы. Вроде она подыскала более-менее удачный
марьяж.
- Неужели Владимир наконец-то будет опутан цепями Гименея, - тут
же съязвила кузина.
Дочка сестры нашего батюшки. Мария Алексеевна, более десяти лет
прожила в Париже, куда сдристнули её состоятельные родители и где
год назад померли от инфлюэнции. Впрочем, ихний папа удачно
разместил семейные капиталы и даже нашёл толкового управяющего
французской национальности, который достойно вёл бюджет возрастной
девицы, ставшей в одночасье богатой невестой. Однако сама барышня
решила стать русской писательницей и вернулась после смерти
родителей в Петербург. Теперь целыми днями бродила с задумчивым
видом по саду, присаживалась на скамейки и делала кое-какие записи.
Иногда с этой же целью выезжала на природу, не покидая пределы
города, естественно.