Кибитка начинает подниматься в гору, и я скатываюсь на тело девушки. Доносятся голоса, цокот копыт, фырканье и рычание нюхача, всю дорогу бегущего за хозяином.
Резкий толчок — кибитка останавливается, а я перекатываюсь и впечатываюсь лицом в другой борт. Приехали?
Боковым зрением вижу, как Этрадис спрыгивает и исчезает из виду, Коорин остается сидеть. С улицы доносится:
— Ооо, кого я вижу! Ловцы-молодцы! В этот раз с добычей?
— А то!
В кибитку заглядывает рожа стражника, заросшая бурой курчавой бородой до самых ушей, шевелит кустистыми бровями:
— Ага, вижу. Какой-то он… Другой. А что это на нем за штаны? У нас такие не носят. Точно издали приперся колодцы травить и мор насылать. У меня два племянника померло. Жили себе жили, а потом — раз, и все. Точно ведьминских лап дело. А девка чо — сдохла? — Он грозит мне мосластым кулаком: — Ух, я б тебя!
— Мое дело ловить их, разбираться — дело Владыки, — отвечает Этрадис. — Не боись, живым от него не уходят.
Башка исчезает. Этрадис занимает свое место, кибитка трогается, и я переворачиваюсь на спину, вижу край железных ворот, алебарды стражников и часть городской стены. Город гудит, шумят голоса. Поочередно пахнет выпечкой, навозом, кислятиной.
— Хлебцы с сыыыром! Хлебцы с яаааблоком! — тонко-тонко зазывает покупателей то ли писклявая девушка, то ли ребенок.
Ее перекрывает сочный бас:
— Подращенные ездовые ящеры! Яйца проглотов! Охотничьи щенки! Почти задаром!
Только теперь обращаю внимание, что язык мне незнаком, но я все понимаю и даже думаю на этом языке. Стоит немного отъехать, и голоса зазывал отдаляются, становится тише. Теперь реплики встречных прохожих о другом.
— Гляди, гляди, ловцы! — восклицает мальчишка.
— Ага, ведьму везут. Побежали смотреть! — отвечает другой
Звонкоголосая женщина:
— Как вечер, герои? Хотите пирогов? Только купила.
— Спасибо, хорошо, — вяло отвечает Коорин, подгоняющий ящера.
— Держи! И тебе на! Святое дело делаете!
— Покажите улов! — кричат издали. — Да покажите же!
Кибитка снова останавливается, Этрадис, запихиваясь пирогом, топчется возле меня, сдергивает кожаный полог, открывая синее небо, наливающееся темнотой. На востоке, над самой крепостной стеной мерцает первая звезда.
— Помоги мне поднять этот кусок дерьма, — говорит Этрадис.
Вдвоем они ставят меня на ноги. Взгляду открывается людная площадь, в стороне под крепостной стеной копошится базар, даже скорее ярмарка, где смешались повозки, люди и товар.