Полукровка быков старейших…
– Эй, Перси, – прервала меня Аннабет. – Там написано богов, а не быков!
– Да-да, – пробормотал я.
У полубогов есть эта слабость – они не умеют толком читать, и иногда меня это здорово достает. Чем больше я нервничаю, тем хуже читаю.
Полукровка старейших богов на свете —
Он доживет до шестнадцатилетья…
Я запнулся, глядя на следующие строки. Пальцы у меня похолодели, словно я держал лед, а не пергамент.
Мир погрузится в сон, будто пьяный,
Душу героя возьмет клинок окаянный.
Я вдруг почувствовал, что Анаклузмос в моем кармане словно бы потяжелел. Окаянный клинок? Хирон как-то говорил мне, что Анаклузмос многих людей поверг в скорбь. Возможно ли, чтобы собственный меч меня же и убил? И как это мир погрузится в беспробудный сон, если только этот сон не есть смерть?
– Перси, – вывел меня из раздумий Хирон. – Дочитай до конца.
У меня рот был словно набит песком, но я дочитал две последние строки.
И ждет его конец, когда он сделает выбор,
Спасая Олимп или обруб…
– Обрекая, – мягко поправила меня Аннабет. – Обрекать – значит предназначать для какой-либо участи.
– Знаю я, что такое «обрекать», – проворчал я.
Спасая Олимп или обрекая на гибель.
Присутствующие погрузились в молчание.
– Гибель мне не нравится, – наконец отозвался Коннор Стоулл.
– Гибель… – повторила Силена. Голос ее звучал необычно глухо. – Гибель значит «смерть», «уничтожение».
– Аннигиляция, – вступила Аннабет. – Прекращение существования. Крах.
– Ясней ясного. – Сердце у меня словно налилось свинцом. – Спасибо за объяснение.
Все смотрели на меня – с сочувствием, жалостью и, может быть, даже немного со страхом.
Хирон закрыл глаза, словно произнося молитву. В своей лошадиной ипостаси он был таким высоким, что голова его почти касалась светильников на потолке зала.
– Теперь ты понимаешь, Перси, почему мы решили хранить от тебя в тайне последнюю часть пророчества. Ты и без того нес немалый груз на своих плечах…
– Так или иначе, я в конце концов должен был умереть, даже не зная об этом? Да, теперь ясно.
Хирон с печалью глядел на меня. Ему было за три тысячи лет, он видел гибель сотен героев. И пусть ему такие вещи не нравились, но он уже привык к этому. Он, вероятно, понимал, что утешать меня бессмысленно.
– Перси, – сказала Аннабет, – ты ведь знаешь, что пророчества можно толковать по-разному. Возможно, оно не говорит о том, что ты умрешь… в буквальном смысле.