— Угу, — мрачно зыркнул Кеннинг, — а ты в курсе, что за
работорговлю тебе будет положена петля?
— Я никем не торговал! — возмутился он, но как-то вяло, без
огонька.
— А почему крестьяне говорят обратное? — хмыкнул Орбарт. — Но в
чём-то ты, конечно, прав. Лишь с ваших слов правду мы не узнаем.
Первым делом нужно пообщаться с лордом Сарвиком. Я ведь правильно
понимаю, — коротко переглянулся он со мной, — Аделмар сейчас
болеет?
— Так его сын управление ведёт, — быстро произнёс второй солдат,
— лорд Фарел.
Я вздохнул.
«Что-то мне подсказывает, что так легко всё это не
закончится».
Быстро связав неудачливых людоловов, да и крестьян заодно,
предварительно вытащив у раненого стрелу и перебинтовав рану, мы
направились в сторону Крапивницы, ближайшей деревни, откуда и была
погоня.
Ехали мы неспешно, ведь следом бежали ещё восемь человек со
связанными руками, крепко примотанные к нашим коням. Внезапно на
горизонте показалась пара всадников. Были они достаточно далеко, но
хорошо заметны. Один отчётливо указал в нашу сторону и что-то
сказал второму, после чего оба быстро развернулись и галопом
помчались прочь.
— Не нравится мне это, — тихо пробормотал Орбарт, но я, как
едущий почти рядом, смог его расслышать.
«Да уж, мне тоже не нравится».
Коротко обсудив ситуацию, мы решили и сами отправить разведку,
куда вызвался наш «лучший охотник» — сир Гилберт. В пару к нему
дали Гервина, молодого рыцаря, который был одним из немногих, кто
остался жив ещё с самого моего присоединения к отряду.
Сами же, не теряя времени, ведь неизвестно, когда представиться
такая возможность, разбили лагерь и плотно перекусили. Я даже
достал свой дневник, собираясь написать пару строк для Джит, как
услышали знакомый звук копыт. Конница, причём немаленькая!
Это точно были не наши.
Быстро вскочив на ноги, я даже не успел нацепить защиту, как
увидел несущихся на нас всадников. Было их порядка трёх десятков, в
полной боевой готовности и с обнажённым оружием. Это конец...
Я успел лишь вскочить на Плотву, даже не надев брони, которая
хоть и была лёгкой да кожаной, но уже успел привыкнуть к ней и с её
отсутствием ощущал себя как голый.
Вражеский клин ворвался в лагерь, сходу зарубив почти половину
ребят. Я начал маневрировать на лошади, но, конечно же, не успел,
получая мощный удар мечом прямо по шее. Впервые ощутил такую
смерть. Голова, в восприятии, медленно падала на землю, а глаза
видели, как из обезглавленного тела, ещё пару мгновений оставшегося
сидеть на лошади, вырывался слабенький фонтанчик красной жидкости.
Уши ещё слышали ржание лошадей и крики, громкие и сильные, которые
постепенно становились тише, а зрение темнело, всё больше и
больше...