Разве что в плане изучения
мироустройства меня ждал облом. Многие монахи, в том числе и брат
Вальтер, очень давно отошли от мира. Более того, большинство
монахов, хоть и было из так называемого благородного сословия, но
обширными знаниями не обладали. Впрочем, я и тому, что узнал был
рад.
Шлёп-шлёп-шлёп. Кожаные подошвы
шлёпают по обледенелым валунам — я ловко перелетаю с камня на
камень. Подумать только, полтора-два месяц назад, еще до снега я
тут передвигался кое-как, используя копье как посох, чтоб не
свалиться с тогда еще совершенно сухих камней. А теперь я даже
копье с собой не беру — перескакиваю полутораметровые расстояния
как горный козел.
Дольше всего привыкали стопы — на
ногах кожаные «тапочки», что носят здесь все: и орки, и люди, и
гоблины: два куска кожи — подошва и верх. Кажется, на Руси это
когда-то называлось «поршнями»? Не знаю точно, никогда не был
реконструктором, слово недавно всплыло в памяти, может читал когда,
может в видео попадалось...
Вообще-то в походе мы носим высокие
сапоги, прозываемые «морскими» — какая-никакая защита от морской
воды. Но их жалко, а поршни что? Взял с туши козла кусок шкуры —
Бьярни наловчился их дубить корой местных деревьев — и присобачил
дратвой на подошву. Протираются конечно, от такого использования —
я за три месяца наверно четвертые подошвы перешиваю. Но физуха в
местных реалиях — ресурс бесценный. Ты можешь быть хоть златоустом,
хоть мега-прошаренным продума́ном, вот только до применения мозгов
еще дожить надо. Если ты выглядишь как хлюпик — даже рот открыть не
дадут. Поэтому несмотря ни на что я занимался каждый день.
Изначально-то, буквально первый месяц
нашей вынужденной зимовки занимались почти все: бегали, забавлялись
строй на строй, кидали сулицы и топоры. Но потом, то один, то
другой завязывал с бегом, объясняя всё как раз повышенным расходом
обуви на камнях, да в сугробах.
А сейчас только я, зарабатывая то
косые взгляды, то снисходительные усмешки, продолжал бегать.
Конечно, мне б еще массы поднабрать, чтоб наконец сравняться с
остальными орками, но на таких харчах о маснаборе думать бестолку:
мы не голодали конечно, но и избытком белковой пищи похвастаться не
могли.
Вот и бегал, по пересеченке. А тут
весь остров — одна пересеченная местность, поэтому мои занятия
скорее можно назвать «скоростным перемещением»: скачки с камня на
камень, спринтерское лазанье на небольшие склоны, прыжки в длину
через трещины и расселины. Раньше, пока снега в низинах не
навалило, бегал и там, но когда толщина сугробов поднялась выше
колена... а потом и по пояс... решил, что продуваемые бесснежные
склоны более подходящая трасса.