Не отдавая себе отчета, я в два шага
пересек палубу и шагнул на пирс.
— Здравствуй, добрый человек. Мы ...
путники. Нам понадобилось укрытие от бури... Не скажешь, где мы
очутились?
За спиной — тишина. Могильная.
— Конечно-конечно, — человек сделал
шаг вперед, поднимая фонарь повыше, чтоб разглядеть меня. — В нашей
обители рады любым гостям. Кто вы?
В мозгу крутанулся барабан с
вариантами. Что сказать то?! Правду? С орками тут даже не
разговаривают: «Убейте демонов!» и все дела... Сказать, что люди?
Блин, я себя в зеркале видел? Тогда кто??? Эльфы? Гномы?
Человек сделал еще шаг навстречу,
затем еще. И еще.
— Мы торговцы, добрый человек. Наш
корабль застигло штормом, мы увидели остров и решили переждать
бурю.
Всё, сейчас свет от фонаря упадет на
мою рожу, меня разглядят... и какой-нибудь лучник, что наверняка
притаился где-то там, за зубцами стены поставит точку в моей
эпопее.
Ожидание хуже пытки! И я сам шагнул в
круг света.
Человек не отшатнулся, не заверещал
что-нибудь про «Убейте орка» или «Нечистая!», не стал чертить меня
кругом Спасителя. Нет.
— Вы... не люди? — кажется, его голос
всё же дрогнул.
Наверно, чтоб лучше видеть человек
откинул капюшон. Старик. Высохшие, почти изможденные черты лица,
совершенно седые, длинные волосы. В распахнувшемся вороте грубого
плаща — здоровенный знак Спасителя: перечеркнутый круг, а на лице
пронзительные, несмотря на возраст ясные глаза.
— Мы... гоблины, отец, — безумная
идея пришла вдруг в голову. — И мы искали, где бы нам узнать о
Спасителе.
***
Лицо монаха озарилось. Лучезарная
улыбка стерла остатки тревоги, до того таившейся в уголках
глаз.
— Вы приплыли услышать слово
Спасителя?! Да... как же я рад! Проходи, проходи внутрь,
путник-гоблин, зови своих товарищей... Вы наверно устали и
замерзли? Мы монахи-пуртоверинцы[2] живем скромно, но Спаситель
заповедал заботится о любой твари Создателя, нуждающейся в помощи,
кем бы она ни была.
Из меня как будто выдернули стержень.
Неужели? Неужели мы нашли место, где сможем обогреться у огня,
поесть горячего и не думать переживет ли корабль встречу с
очередной волной?
Я вскинул руку.
— Подожди отец, я должен оповестить
друзей. Здесь только я говорю по-человечески.
Повернулся. Два десятка пар глаз на
изможденных лицах уставились на меня. Большинство — с нескрываемой
надеждой. Некоторые — деланно-равнодушные, но это только маска.
Сигмунд и Фритьеф выжидательно-настороженно. И лишь выражения глаз
Болли я не смог прочесть.