Я возвращалась недовольная собой.
Что-то скребло, выламывало меня изнутри. Выло от бессилия и не
умолкало ни на секунду.
Грегг караулил в дверях.
— Пришла! — обрадовался он. — Ну что?
Чего интересного тебе рассказал твой новый знакомый?
Я поморщилась.
— Он не говорит.
— Чего не говорит?
— Ничего не говорит, — окрысилась,
скидывая ботинки. — Молчит. В стену уставился, и всё на этом.
— Хм, а ты его спрашивала?
Иногда Грегг поражал меня своей
простотой. Он залезал в структуру драгоценностей, выворачивая те
наизнанку, зато в бытовых мелочах не разбирался от слова «совсем».
Не думал просто о таких вещах, не разжевывал их внутри себя.
Не ответил, значит, не спросили.
Логично? Вполне.
— Он совсем не говорит. Его
бесполезно спрашивать, — почему-то меня это злило.
Может, нужно вернуться в лечебницу,
тряхнуть его за плечи и вытрясти хотя бы слово? По щекам надавать
или магию применить? Где только эту магию взять.
— Эх, жаль. — Впрочем, было видно,
что мой сосед не слишком расстроился. — Так что с диадемой? Я три
дня безвылазно в мастерской провел, изнывал, значит, от нетерпения,
пока ты дрыхла. Рассказывай мне всё.
Я описала находку в деталях, с
мелкими подробностями. Хоть Грегг и подмастерье, но в украшениях
разбирается лучше моего.
— Любопытно, — протянул он. — Очень
любопытно. Почитаю в справочниках, кому она могла принадлежать.
В такие моменты он с головой уходил в
работу. Профессионал своего дела, не иначе. Обожает все эти
тонкости, нюансы. Может часами настраивать какой-нибудь кулон,
только бы впихнуть в него побольше заклинаний.
— Так что ты с ним будешь делать? —
спросил Грегг, когда я дернула дверь в свою спальню.
— С кем?
— Со своим таинственным мужчиной,
конечно же, — фыркнул он. — У него совсем никого нет. Теперь он на
твоей совести.
— Нет уж, моя совесть чиста, —
отрезала я, хлопнув дверью и добавив самой себе: — Я его спасла.
Этого достаточно.
Разве нет?..
Мужчина преследовал меня по
пятам. Я шла по земле, почему-то липкой, к которой прилипали ноги,
а отлипали с гулким чавканьем. А человек двигался следом. Мрачный и
хмурый. Задумчивый. Молчаливый, да только молчание его било по
барабанным перепонкам сильнее крика.
— Чего тебе надо? — обернулась я
к нему недовольно, скрестила на груди руки. — Чего ты хочешь от
меня?
На его губах заиграла безумная
перекошенная улыбка. В глазах полыхнуло пламя, и один за другим
начали зажигаться шрамы по телу. Они полыхали, причиняя мужчине
боль, от которой тот морщился и сжимал кулаки.